Влада
На плечо укладывается чья-то рука, выдергивая меня тем самым из мыслей, которые крутились в голове в такт музыке, что звучала в наушниках.
Вынимаю один и поднимаю взгляд.
– Посадка. Пристегните ремень, – вежливо обращается стюардесса.
– Спасибо, – улыбаюсь в ответ и тут же щелкаю замком ремня безопасности.
Пристегнуть, так пристегнуть. Спорить не буду. Затыкаю снова ухо наушником, прибавляю громкости и продолжаю слушать, уже уткнувшись в иллюминатор, ожидая приближения земли.
Всего два часа в небе. Я даже не успела перевести дух и смириться с мыслью, что наконец-таки решила кардинально изменить свою жизнь. Я только что сделала гигантский шаг. Нет, шажище! От которого с касанием шасси твердой поверхности земли, возникает чувство трепета перед чем-то новым, начинает биться в груди, как птица в клетке. Маленький пернатый мечтатель, который чувствует, как вот-вот выпорхнет на волю.
Ух! Сердце начинает отбивать какой-то, до этого момента незнакомый ритм.
Посадка, терминал, все проходит быстро и гладко. Отшлифовано до идеала каждое движение стюардов, сотрудников аэропорта и всех причастных к этому непростому делу. Шум, гам – в общем, все, как всегда и везде. Но моя рука так и тянется к любимой зеркалке, на которую я тут же делаю пару снимков.
Щелчок – кадр с семейной парой.
Еще щелчок – снимок влюбленной парочки.
Лица. Они не повторяются, они индивидуальны. Камера – это способ запечатлеть миг, долю секунды. Ведь лицо каждого из нас, да и само тело выдает мимикой, жестами, ужимками почти все, о чем бы ни подумал человек. Это красиво. Это впечатляет.
Я забираю свой чемоданчик, когда до меня доходит очередь, и направляюсь к выходу из терминала.
– Привет Москва! – улыбаюсь, выходя на парковку и вдыхая полной грудью свежий воздух… ну, как свежий? Такой, основательно несвежий.
От мыслей отвлекает завибрировавший телефон в кармане джинсов, и даже смотреть на экран не надо, чтобы понять, кто там.
Папа.
Ну, куда же без папы?
– Да, папуль, – отвечаю, отходя от выхода чуть в сторону, чтобы не мешать выходящим пассажирам.
– Села?
– Ага, уже встала, – усмехаюсь. У отца все время выверено до секунды. Иногда мне кажется, что у него в голове встроены часы и секундомер. Вот серьезно!
– Как прошел полет?
– Все спокойно. Сейчас разберусь, какой автобус направляется в город, и собственно поеду. Квартирка совсем недалеко расположена от…
– МКАДа? – усмехается отец. – Отменяй свою бронь, малышка. Я нашел тебе и ГИДа, и помощника, и даже крышу над головой, и все в одном лице! – говорит он, довольный собой, а я совершенно не понимаю, о чем идет речь.
Медленно, но верно птичкины крылышки опускаются.
– Что? Пап. Нет, так не пойдет! – начинаю возмущаться, топнув ножкой.
Мой план выстроен детально, по каждому шажочку, и я не буду терпеть, когда так вероломно все портят, вторгаясь в мое предположительно светлое, вольное будущее!
– Что пап, что пап, Влада? Ты вообще-то не в нашем Сочи, а в Москве! Город большой и опасный.
– Ну-ну.
– Понунукай мне еще.
– Но мы так не договаривались!
–Ты попросила перевода в столичный вуз? Я одобрил. Попросила самостоятельности, я отпустил. Мой человек просто будет за тобой слегка приглядывать.
– Да не надо за мной приглядывать, я взрослая и самостоятельная девочка! – пыхчу в трубку.
– Ты ребенок.
– Мне девятнадцать, а не девять!
– Все, слышать ничего не хочу! Отставить споры.
– Но, па…
– Стой на месте, тебя найдут, – отвечает он резко, не давая вставить и слова.
– Да кто меня найдет?! – во мне начинало все закипать.
– Друг мой. Старый армейский товарищ. Ты, наверное, не помнишь его. Он был как-то у нас пару раз в гостях, ты еще пешком под стол ходила. Человек надежный и серьезный. С ним ты будешь под присмотром, и я тогда точно буду за тебя спокоен. Все.
–Да, папа, блин! – но на том конце провода уже звучат короткие гудки…
Паша
– Павел Валерьевич, – слышу в трубке обеспокоенный голос секретаря, – а вы скоро?
Фантастически беспардонный вопрос.
Был бы.
Если бы дело не пахло жареным.
Бросаю взгляд на наручные часы, сильнее вжимая педаль газа в пол.
Черт бы тебя побрал!
Этот простой в пробке на выезде из города вышел мне боком, и я всерьез рискую опоздать на работу к собранию акционеров.
Дерьмово.
Ведь как чувствовал вчера, что надо было закругляться в отеле с Ариной раньше, а не выползать оттуда под утро. А в идеале вообще ехать ко мне домой. Но нет же! Нам же надо экстрима, романтики и смены “декораций”. Какая вообще на хрен разница, где сексом заниматься? Почему женщины так любят все усложнять?
– Павел В…
– Еду я, еду! – бросаю в трубку, перестраиваясь и топя по трассе, как гонщик “Формулы 1”. Чувствую, прилетит мне за это “доброе утро” добрая стопка штрафов. Аж галстук начал давить.
– Куда едете?
– Яна, у тебя какие-то вопросы есть? Что-то срочное? Кто-то умер? Если нет, то я кладу трубку. Скоро буду.
– Просто звоню напомнить, что собрание начнется через полчаса. Почти все уже на месте, интересуются: где вы?
Где я? Хороший вопрос.
Проблемы на свою голову “встречаю”. Уже почти долетел до аэропорта. Надеюсь, что Рыбкина-младшая еще не успела никуда “уплыть”. Помнится, в детстве друг сетовал, что дочурка у него та еще юла. За ней глаз да глаз нужен был. И многие, конечно, израстаются и становятся приземленней со временем, но отчего-то я сильно сомневаюсь, что с рыжей занозой Владиславой Рыбкиной такой финт прокатил.