Я смотрю на красивого, молодого мужчину и удивляюсь, как сильно мы похожи, при этом он араб, а я русская. Этот сон я вижу слишком часто, чтобы не помнить все детали этого красивого парня.
Мама у меня русская, Маша. Папа, Анатолий, тоже Русский. Мы с сестрой близняшки, я – Сагина, она – Сабрина. Чья эта фантазия, папа не помнит, а мама уже не скажет. Отец наш, дипломат. Пока мы были маленькие, папа работал переводчиком в министерстве иностранных дел и учился в МГИМО. А познакомились они достаточно банально, Мама училась вместе с папой на одном курсе, потом у них возникла любовь, дальше следовала свадьба, а там и мы с Сабриной появились на свет. На этом её карьерная лестница остановилось на этаже «Семья важнее".
С сестрой мы совершенно разные, не смотря на наше внешнее сходство. Она очень прагматичная и целеустремлённая. Я активная, эксцентричная, взбалмошная. Дома мы с детства разговаривали на трёх языках: русском, арабском и английском. Школа у нас была элитная, соответственно и дети учились исключительно: дипломатов, политиков или актеров. Меня эти мажоры не интересовали и так как я гоняла на байке, занималась конным спортом и картингом, друзья соответственно были из этих областей. С одними мы вечно скидывались на бензин, с другими на содержание коней, поэтому элитой молодежи они считали себя в самую последнюю очередь. Моя внешность достаточно необычная, имея почти белую кожу и веснушки, при этом у меня чёрные как смол волосы и большие миндалевидные синие глаза. Поклонников у меня всегда было много, но как друзей и знакомых, я их не воспринимала. Единственным мне близким человеком, связывающим меня с двумя разными социальными слоями, был Клим. Мы вместе учились и в картинге гоняли тоже вдвоём. Он меня и затащил к байкерам, после чего, наша дружба только окрепла.
Я как-то заправляла свой мотоцикл на заправке, когда подъехали четверо ребят на спортивных мотоциклах и только один был на Харлее. Увидев женскую фигуру в дорогом кожаном костюме и на солидном мотоцикле, ребята решили, что можно меня на что-то раскрутить. Я практически уже собиралась отъезжать, когда они мне перекрыли дорогу.
– Девушка, тут заправляться Вам нельзя.
– Почему?
– Так дань нужно платить, за тринадцать лет.
– А Вы хазары или варяги?
– Чего?
– Я после трёх не подаю.
– Клим, смотри какая наглая телка.
– Сюзерен, говорю я, обращаясь к Климу, снимая шлем, – ты скажи своим вассалам, что не с тех они надеются получить контрибуцию, её же сначала завоевать надо.
– Сагина, восклицает Клим, – почему я не знал, что ты на железном друге гоняешь по нашим дорогам?
– Когда я заполняла анкету перед появлением на свет был вопрос: кому сообщать в случае крайней необходимости. Твоё имя в списке не фигурировало.
Клим засмеялся и приобнял.
– Ты сейчас занята?
– Не очень.
– Слушай, говорит Клим, – на дорогах не спокойно, а мы своих не бросаем, может присоединишься к нам? Поедим, я тебя познакомлю.
– Это меня к чему ни будь будет обязывать?
– Нет. Так скидываемся иногда, кто чем может в общую казну, главное, своих не бросаем.
– Тогда я за. Поехали.
Вот так я влилась в наш дружный коллектив. Клим, меня и тут выручил, дав всем понять, с моего разрешения, что мы вместе. Меня все устраивало, во всяком случае, больше никто никаких поползновений не делал. Но в братство я влилась безоговорочно.
Конным спортом я занималась с детства. После того как папа увидел картину, как я в парке разговариваю с лошадью, которая отказалась вести повозку для катания с детьми. И со стороны казалось, что лошадь меня понимает и мотает головой в нужный момент, а после этого ещё и продолжила свою работу. Хозяйка животного убедила отца отдать меня в конный спорт.
– Она должна работать с лошадьми, такой дар, это большая редкость.
При этом я была совершенно согласна с девушкой. Я действительно чувствовала этих животных на каком-то подсознательном уровне. Понимала их, а может даже и они меня. Чувствовала их настроение, страх и тоску, боль и гордость успехом. Мне казалось, что даже мое прикосновение, облегчает им трудоемкие дни или болезни. Поэтому в конюшню я бежала всегда с удовольствием. И когда случился ночью там пожар, как потом экспертиза показала, это был поджог. Я практически не могла спать, я металась по кровати, плакала и кричала. Утром у меня поднялась температура, но врач никаких симптомов не выявил и только на пятый день мне стало лучше, когда всех сгоревших животных убрали, а выживших перевезли на другой ипподром. Мне конечно ничего не сказали, но где-то на меня на подсознательном уровне, я так отреагировала на вселенское лошадиное горе.
Сестра все свободное время проводила с мажорами, гордилась своими связями и одевалась как светская львица. С её внешностью у неё было много поклонников из высшего общества, и перспектива достойного замужества светила на горизонте лучезарной звездой, что мне она всегда ставила в пример. Меня это интересовало меньше всего, что её в свою очередь, очень бесило и раздражало.
