Самсон

Меня все зовут Ёжик. Дурацкое детское прозвище, но я привык. Родители назвали меня Евсевием в честь древнеримского философа-логика. Это потому, что отец у меня историк, доктор наук, читает лекции в университете, ездит на конференции и всё такое. Мама – врач, но это не так важно. Гораздо важнее, что она очень весёлая, поэтому на это дурацкое имя согласилась, но тут же переделала его в Ёжика.

Мне почти пятнадцать, и я учусь в десятом классе в научном лицее, потому что раньше, до того, как всё это началось, я хотел стать биологом.

А всё началось, когда я впервые его увидел. Это было в июле, в мой первый день на практике в Исследовательском институте биоинженерии и биологии гена в Дубне. Сложное название. Наверное, поэтому все его называют просто Контора.

С самого утра лил холодный дождь. Мама говорит, что ещё помнит времена, когда в Москве в июле стояла жара под девяносто градусов по Фаренгейту, хотя тогда ещё температуру воздуха мерили по Цельсию и это было… около тридцати градусов. Но я уже такого не знал, это ещё когда было! Родители говорят, что многое тогда было совсем иным: не было смартов, вещей из стеклика, в школу ходили в специальной форме… А мне кажется, что в июле дожди лили всегда, иногда стеной, иногда едва морося. Вот в августе или сентябре – тогда вдоволь можно насладиться сухими днями, бывает, по целой неделе ни дождинки, хотя, конечно, и до восьмидесяти градусов не доходит.

Накануне всех практикантов, нас было пятеро, расселили по комнатам и выдали пропуска. Мне казалось, что от общежития до проходной Конторы совсем близко, моя бабушка говорит «рукой подать», но я успел вымокнуть до трусов, пока добежал.

Толстый охранник на входе (на бейдже написано «Пахомов И. В.») посмотрел на меня из-за стойки с подозрением.

– Дождевика, что ли, нет, дуриан?

– Я думал, не успею промокнуть, – сказал я, утирая лицо ладонью.

– Зайди-ка. – Он нажал кнопку, и стекликовая дверь в его каморку открылась. Я шагнул внутрь, хотя и испугался немного. Я вообще слишком робкий, зато это компенсируется умственными способностями. Пахомов И. В. достал из ящика стола полотенце и подал мне.

– Спасибо, – сказал я. Немного стрёмно вытирать лицо чужим, но выбора не было. Зато волосы стали почти сухими. Расчёска у меня всегда с собой, так что в кабинет Медузы я пришёл в приличном виде.

Медузой мы впятером прозвали нашу начальницу Маргариту Николаевну Усс, доктора наук и заведующую ветеринарным отделением института. Если честно, это я придумал ей кличку. Очень уж у неё пронзительный взгляд, так и пригвождает к месту. Взгляд легендарной горгоны Медузы, как известно, превращал человека в камень.

– Медуза, точно, – согласилась со мной Маша Цейхман, когда я высказал свои мысли вслух. – И причесон похож.

Волосы на голове Маргариты Николаевны завивались в тугие кудряшки. Я представил, как они разворачиваются и превращаются в змеиные тела, и рассмеялся.

Ксанка и Анка, кажется, ничего не поняли, но кличку всё равно подхватили, а Вилли сначала сопротивлялся, потому что тщательно охраняет свою независимость, но примерно через неделю смирился. Вилли хороший, хотя Маша и считает, что он слишком большого о себе мнения. Но я с ним с пятого класса дружу, он как раз в нашу школу пришёл, с мамой переехал в Москву из Канады, так что знаю – он просто стеснительный, пусть и ни за что в этом не признается.

Медуза пронзила меня, мои мокрые джинсы и рубашку, осуждающим взглядом, но ничего не сказала. Начала она говорить, только когда Маша, всегда опаздывающая, вошла в кабинет и затворила за собой дверь.

– Так, детки, – сказала Медуза, – если вы собирались на практике развлекаться, лодырничать и бить баклуши, то выбрали совершенно неправильное место и время. Сегодня пришла новая партия животных, так что работы выше крыши. Долго рассусоливать не стану, но малейший промах – и отправитесь восвояси, к мамочке под крыло. От вас требуется преданность делу и дисциплина. Девочки – поменьше болтовни, парни – по территории не шляться. Всё понятно?

– Всё кристально ясно, Маргарита Николаевна, – бодро ответила за всех Маша. Улыбка у неё такая, что любой ей сразу поверит, если не влюбится. Медуза несколько секунд на неё пялилась, я даже подумал, что она сейчас улыбнётся в ответ, – но нет, только моргнула несколько раз.

– Вот ваши пропуска. Цейхман – в лабораторию профессора Громова, не моя епархия, но если что, отвечаю за тебя всё равно я. Никитенко и Вильямс – в третий ветеринарный блок к оборотням, Си… – Медуза посмотрела в свои списки, уточняя фамилию близнецов, – Цини – во второй к младшим животным.

– Зря она запретила нам ходить по территории, а девочкам только разговаривать, – сказал Вилли, когда мы с ним шли по дорожке к третьему блоку, – она просто не знает Анку и Ксанку.

Он поправил очки на переносице.

Я с ним согласился, конечно. Второй ветеринарный располагался в том же здании, в сущности, они только стекликовыми перегородками отделяются друг от друга, так что сестрицам Цинь было с нами по пути. Но их, едва мы из кабинета Медузы вышли, и след простыл. Сказали, что Машу проводят до лаборатории, но мы-то с Вилли знали, что по дороге они разнюхают кучу интересных вещей и разведают множество интригующих закоулков и коридоров Конторы. Точно проныры ящерки.