1. Пролог
Интересно, ненавидит ли кто-нибудь декабрь так, как ненавижу его я?
И дело не только в непроглядной тьме отчётов и скачку происшествий перед праздниками. Дело в том, что у меня дочка. А дочка хочет на новый год маму. А мамы нет... И не будет.
Держа на руках, несу Аришу к машине. Её пальчики, нырнув под распахнутую куртку привычно скребут по моим звёздам на погоне.
- Папа, новый год сколо?
- Сколо-сколо... - хмурясь, передразниваю я её.
- Мамочку Дед Мороз пливедёт! - картавя, старательно выговаривает она.
Откуда в её голове эта идея? Кто вложил? Покажите, я ему шею сломаю.
- Может, щенка ещё одного лучше?
- Неть.
- "Неть"... - ворчу расстроенно.
Где я ей возьму? Баб полно, "мам" нет. Перевелись! Ни одну подпустить не могу. Боюсь, дочка привяжется, а у нас не срастётся. Я нихрена не подарок. Даже родная её мать и та сбежала. В декабре, перед новым годом. Пришлось дочке врать, что её Дед Мороз ангажировал. Крошечная совсем была, а запомнила...
- Яблоко лучше ешь, - достаю из кармана, отдаю ей.
С хрустом аппетитно грызёт. Так, что слюна выделяется даже у меня. Любит яблоки... Вжимает его мне в губы. Послушно откусываю кусок.
- Касьянов! - рявкает начальник в спину.
Не успел свалить. Оборачиваюсь.
- Да, товарищ полковник.
Морщась, хромает в мою сторону. На лбу испарина. Недовольно смотрит на Аришу.
- Я тебе что сказал в дело Сидоренко писать? Ты что - тупой, Касьянов?
- Фальсифицировать не буду, товарищ полковник, написал, как есть. Видео со следственного эксперимента приложено.
- Не фальсифицировать! А помочь следствию, - внушающе цедит он.
- Чем мог, помог, - сжимаю челюсти.
- Хреново работаешь! - начинает мне выговаривать всякую дичь.
Медленно и глубоко дышу носом, веки тяжелеют, адреналин разгоняет по венам кровь. Представляю, как сношу ему челюсть. С начальством у меня не очень. У меня со всеми не очень.
Полкан орёт. Дочка гневно сводит брови, переставая жевать яблоко.
- Ты зачем ребёнка опять на работу притащил?!
- Не надо орать! - не сдерживаюсь я.
Садик наш уже закрыли перед Новым Годом, к сожалению.
- Убери её!
Неожиданно Ариша размахивается и засандаливает ему яблоком под глаз. Оно падает, оставляя на коже ошмётки и сок.
- Не надо олать! - повторяет мою гневную интонацию.
Полкан, открыв рот, шокированно застывает. Ну всё, трындец мне...
Дочь то уверенна, что я практически бог. И любому безнаказанно навтыкаю.
Полкан, наливаясь кровью, молча стирает платком с лица яблочное пюре.
- Касьянов... - с угрозой.
- Извините, - выдавливаю из себя я.
- Выговор!
Да иди нахрен!
Глажу по спине настороженную дочку.
- И чтобы её больше не было.
- Побей его! - шепчет кровожадно на ушко Ариша. - Он плохой.
Резко развернувшись, полкан хромает обратно к крыльцу. Останавливается, разворачивается.
- Дело Сидоренко я забираю. У тебя теперь другое дело, не уловишь идею, я сорву твои погоны. Поезжай в участок. Принимай клиента.
Вздыхаю.
Выходной отменяется. И еще нам срочно нужна няня!
Перед тем, как ехать в участок за "клиентом", заезжаю домой, чтобы покормить Аришу. Тачку паркую возле ворот.
- Привет, мент.
- Здорово, бандит.
Пожимаю руку соседу. Мы из разных лагерей, но... он давно в " отставке". Герман. Числится, как ни разу не пойманный "механик". Общаемся. Настороженно и аккуратно.
- Какие планы на вечер, Богдан? В шахматишки не хочешь партию?
- Не хочет! - высовывает свой нос Ариша. - Мы ёлку будем наляжать. Для мамы.
- Ёлка это святое!
Сосед бросает на меня пытливый взгляд.
"Мамы? " - читаю у него вопрос по губам.
Отрицательно качаю головой.
- Держи-ка, - присаживаясь перед ней, протягивает шоколадку.
- Пасибочки! - заграбастывает Ариша и идёт во двор к повизгивающим от предвкушения псам.
- Чего мать-то? Не звонит?
- Звонит... - поигрываю желваками. - Раз в пару месяцев.
- Чего говорит?
- Не знаю. Я не отвечаю на вызовы.
- Ну чего ты так, Дан? Вдруг, одумалась.
- Одумалась бы - приехала.
- Боится тебя, может.
- Эта мадам даже Бога не боится! Да и что меня боятся? Я её пальцем не трогал.
- Любишь до сих пор?
- Фу... - морщусь я. - Я теперь, Гера, вообще не понимаю, что это такое - женщину любить. Лживые создания... малодушные, эгоистичные и подленькие. Знаешь, сколько я их по работе насмотрелся с изнанки. Тошнит.
- Ты весь род-то на свой «служебный» контингент не ровняй.
- Нда? А чего ж ты сам-то не женат?
- Так нам не положено... - улыбается.
- Вот и мне не положено.
За забором писк, хохот, радостный лай собак. Герман качает головой, заглядывая в дверь.
- Как тебе не страшно? - смотрит на возню Арины с псами. - Покусают с дуру.
Две уже огромные махины кане-корсо валяют дочку на снегу. И тыкаются носами в лицо.
Годовалые... Год назад взял, чтобы внимание от уехавшей матери отвлечь.
- Чего они ей сделают-то? Они ж не люди. Да и с ней в кровати выросли.
Спала она с ними долго. Но зрелище не для слабонервных, надо сказать. Громко свистнув, кричу им:
- Фу! Ко мне! Ладно, давай, Гер, мне ещё на работу.
Пока открываю дверь в дом, замечаю краем глаза, как Ариша кормит втихаря, наглые морды шоколадом.
- Арина! - строго. - Нельзя им.
- Всё вкусное - нельзя! - пыхтит недовольно. - Только капусты твои зя... и тыквы.
