Как трудно высказать – нелживо,
Чтоб хоть себя не обмануть -
Чем наше сердце втайне живо,
О чем, тоскуя, плачет грудь…
Речь о мечтах и нуждах часа
В устах людей – всегда – прикраса,
И силен у души – любой -
Страх наготы перед собой,-
Страх истины нелицемерной
Иль, брат боязни, хитрый стыд,
О жалком плачущих навзрыд,
Чтоб точным словом, мерой верной
Того случайно не раскрыть,
Чему сокрытым лучше бытьМосква.
Квартира Алины Анатольевны
31 декабря 2001 год-2002 год
В темной комнате на подоконнике сидел Федор, погруженный в тишину и одиночество. Его взгляд, полон безразличия, скользил по заснеженной улице, где снежинки, словно маленькие феи, танцевали в свете уличных фонарей. Вокруг царила новогодняя атмосфера: яркие огоньки украшали деревья, а в воздухе витал запах свежей хвои и мандаринов, создавая ощущение праздника. Федор осунулся, его глаза стали еще больше и глубже, как бездонные озера, полные тени и грусти. В волосах появилась ранняя седина, словно зимний снег лег на его голову, добавляя ему мудрости, но и печали. Он не выходил из дома уже две недели, и каждый день превращался в бесконечный марафон одиночества. Снаружи слышались звуки смеха и радости, дети лепили снеговиков, а взрослые обсуждали планы на праздник. Федор же чувствовал себя как бы вне этого мира, словно заблудившийся корабль в штормовом море. Для оставшихся жильцов, квартира представляла собой убежище от людей, и от друг- друга, от шума, от шуток и расспросов, а в данный момент от праздника, который врывается в каждую квартиру сам без приглашения, но в эту квартиру ему путь закрыт. Кому надо звонил по телефону, и предупреждал о приходе, и охрана предупреждалась в холле о приходе визитера. В квартире не было даже елки.
Алина Анатольевна сидела у себя в комнате и механически переключала все каналы. В конце, концов, выключила телевизор. Она все также ходила в банк, но оставалась в нем дотемна, могла и вовсе не прийти. Дмитрий Сергеевич попытался включиться, в юридические тонкости, но ни как не мог сосредоточиться. Вздохнув, он встал и забегал по комнате, маленький толстенький всем казалось, что этот человек находится под каблуком у жены и полный ничто, но он показал, что и он может постоять за честь семьи. Но от этого не чувствовал себя лучше. Он остановился сел на диван, потом лег и отвернулся к стене.
Вдруг в дверь позвонили, но никто не отреагировал, в нее стали долбить уже ногами. Наконец Федор устал от этого грохота, он упал на постель и закрыл лицо подушками. Вдруг включился свет, и кто-то потянул подушку. Он отпустил ее и зажмурился от света, когда глаза привыкли, открыл, увидел Оксану, он сел и уставился на нее. Девушка протянула ему шарф. Федор поморщился и отвернулся – Мне плохо, отстань.
Оксана развернулась и вышла, столкнулась в дверях с Дмитрием Сергеевичем, он попытался ее остановить, она вырвалась, чуть не сбив охранника, бросилась вниз по лестнице, забыв о лифте.
Дмитрий Сергеевич взорвался, он бросился в комнату, проорал Федору, что он идиот и что он приведет девушку обратно.
–Ты побежишь, нет, полетишь за ней. Иначе я не посмотрю что ты здоровенный балбес и на болезнь. Я тебя выпорю и буду прав.
–Это не ваше дело.
Дмитрий Николаевич побледнел, подскочил к Федору и со всей мочи залепил ему оплеуху. -Она не замужем, я ее сам вызвал, и она сама об этом тебе хотела рассказать. Она хотела приехать во время болезни, но, я ее отговорил. Она неожиданно приехала даже меня не предупредила. – Дико орал он, тряся за грудки опешившего Федора.
Неожиданно, Дмитрий Николаевич отпустил парня и тот мешком упал на кровать.
–А ты знаешь, ты прав, какое мое дело.– Он развернулся и ушел
Федор сидел оглушенный, его щека горела, он никак не ожидал от спокойного Дмитрия Сергеевича такой реакции.
Он дотронулся до щеки, словно не веря. Вдруг вскочил, засунул ноги в ботинки, схватил пальто не попадая в рукава, бросился вон из дома, он забыл и о лифте и о гараже, пронеся мимо охранника и вылетел во двор завел машину и помчался за Оксаной, но ни в аэропорту, ни в на вокзале ее не было. Обратно ехал медленно, ему жутко захотелось, есть, он вспомнил, что сегодня вообще не ел, кроме того жуткого пойла, которым его пичкает Дмитрий Сергеевич. Вспомнил, что в бардачке должны лежать галеты, хотя и старые, но все равно. Он открыл бардачок и натолкнулся на кассету, достал и увидел, что на ней что -то написано, он поднес ближе и разобрал надпись «Федору от Александра!!!!!!». Он резко вывернул руль вправо и остановился у обочины, держал кассету в руках и не верил, потом поставил
«-Привет! Вот решил наболтать чего-нибудь, а с чего начинать, даже не знаю. Давай начнем с Оксанки! Ты, наверное, не хочешь ничего слышать от меня, но как же ты меня знаешь! Можешь, послушай кассету с моим голосом? Слушай, не делай глупости – езжай к ней! Она не собирается замуж, это был её сосед, который просто нес цветы своей жене. Ужас, хорошо, что жена не видела! – хохотнул он, смеясь так, что даже в голосе чувствовалась радость. – Я всё это позже узнал, так вот, я поехал снова, и мне открыла её мать. Она мне всё рассказала, и, знаешь что? Она сказала, что Оксанка только тебя любит! Но вы как два идиота, дуетесь друг на друга, словно маленькие дети! Кончай, Федька, дурить, несись к ней, а то меня достанешь! Я же не посмотрю на твою стрессовую астму и потяну тебя силой, когда вернусь из Чечни! Да, забыл сказать, я же в Чечню еду в командировку на четыре месяца. Так что к моему приезду давай организуй свадьбу, а? На всякий случай скажу Дмитрию Сергеевичу, пусть он вас немножко тряхнет, чтобы вы пришли в себя! Да и батя нервничает, ты его успокой, пожалуйста. Повезло нам с отцом, классный батя у нас с тобой, Федька! Так, ну всё, пока! Твой Старший Брат Александр.»
