Сердечко, вырезанное из картона

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

© Клюев Е., текст, 2020

© Павликовская М., иллюстрации, обложка, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2021

Евгений Клюев – один из самых ярких писателей современной русской литературы, поэт, филолог, лауреат престижных литературных премий, кавалер Ордена Почётного Додо, признанный эксперт в литературе абсурда, автор нового – и самого близкого к оригинальному тексту – перевода «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла. Его сказки входят в школьную программу, их играют на большой и малой сцене в разных странах, на разных языках.

– Странный Вы… – так всегда говорил Простому Карандашу Ночник. Ночник – это светильник, который ночью светит, профессия у него такая. – …странный Вы! Да. Зачем Вы пишете сказки?

– Чтобы они были, – отвечал Простой Карандаш, не отрываясь от бумаги: он как раз сейчас заканчивал новую сказку о Прекрасной Принцессе.

– И что же будет, когда Вы напишете эту сказку?

– Будет сказка, – улыбался Простой Карандаш. – Ещё одна сказка.

– Понятно. И Вашу сказку опять положат в стол и запрут там на ключ!

Простой Карандаш останавливался и вздыхал. Ночник говорил правду. Сказки Простого Карандаша всегда клали в стол и запирали на ключ. От этого было очень грустно. Всякому станет грустно, если его сказки запрут на ключ.

– Может быть, – допытывался Ночник, – Вы пишете плохие сказки? Иначе их не запирали бы на ключ, а?

– Может быть, и плохие, – покорно повторял за Ночником Простой Карандаш, чтобы снова и снова не спорить с ним.

Сам-то он знал, что пишет хорошие сказки. Его сказки были простые, а простая сказка – это и значит хорошая. Только сказки всё равно попадали в стол и пропадали в столе. Стол был огромным, и ящик в нём был огромным – как пропасть.

Простой Карандаш писал, а Ночник светил.

«Странный он! – думал Простой Карандаш о Ночнике. – Спрашивает, зачем я пишу сказки, которые запирают на ключ. А сам-то он зачем светит по ночам, когда все спят? Странный он. Да…»

Но Простой Карандаш, понятное дело, никогда не произносил этого вслух.

Ему, конечно же, очень хотелось заглянуть в стол – не тесно ли там его сказкам. Он забыл уже, сколько их: он давно сбился со счёта. Всех теперь, пожалуй, и не вспомнить: самая первая появилась тогда, когда Простой Карандаш был ещё совсем большим. Ведь у карандашей всё не как у людей: люди рождаются маленькими – потом вырастают большими. Карандаши же, наоборот, рождаются большими, а потом становятся маленькими – и в этом их старость. Чем чаще карандаш затачивают, тем он старше.

Наш Простой Карандаш был пока не очень маленьким, но уже и не очень большим. Вот только в последнее время он как-то быстро стал уменьшаться: наверное, потому, что теперь, записывая сказки, всё сильнее волновался – ну и ломался от этого. Его, разумеется, сразу опять затачивали… в общем, Простой Карандаш старился на глазах.

А в стол Простой Карандаш, значит, не пускали. К утру его обычно ставили в специальный стаканчик, где жили цветные родственники Простого Карандаша. Они очень гордились своей нескончаемой юностью и громадным своим ростом.

– Ты неудачник, – говорили цветные карандаши Простому. – Корпишь над какой-то ерундой, которую всё равно никто не читает! Брал бы пример с нас: мы не размениваемся на пустяки. Мы разрешаем пользоваться собой только тогда, когда надо подчеркнуть какую-нибудь особенно важную мысль.

Простой Карандаш устало кивал в ответ, но, едва лишь наступала ночь, опять исчезал из стаканчика – нестись по ослепительному листу бумаги за всё время убегавшей принцессой. Такова уж была его судьба, да оно и понятно: простые сказки удобнее всего писать простым карандашом.

Однажды ночью Ночник щёлкнул и перестал светить.

– Хватит! – сказал он в сердцах. – Мне надоело. Я не хочу больше тратить на Вас свет. Всё равно от Ваших сказок никакого проку.

И Простой Карандаш начал писать при свете Луны. Луне ведь света ни для кого не жалко. Тем более что, освещая стол, Луна нет-нет да и бросала взгляд на сказки. А как-то призналась:

– Ты хорошо пишешь. Я люблю твоих принцев и принцесс. Мне от них ещё грустнее на свете.

До сих пор Простому Карандашу никогда не говорили ничего подобного. Ведь сказок его никто не читал: они лежали в столе, а стол был заперт на ключ!

Простой Карандаш вздрогнул – и от растерянности даже упал на пол. Его пришлось затачивать – причём не один раз, а два, потому что он сломался ещё и внутри. Но мы-то с вами знаем: когда у нас что-то ломается внутри, наши сказки становятся лучше. Так произошло и сейчас: новая сказка о Прекрасной Принцессе оказалась само совершенство – всё в ней было не так, как в жизни… а ведь для сказки это самое главное!

Настал день, когда Простой Карандаш заточили в последний раз.

Увы, теперь его осталось только на одну сказку, причём совсем коротенькую. И тогда Простой Карандаш написал Сказку о Вечной Жизни. А наутро его выбросили в мусорное ведро.

Цветные родственники Простого Карандаша вспоминали о нём с нежностью, но без грусти. Они все ещё были молодыми и полными сил, потому что никогда не разменивались на пустяки и разрешали пользоваться собой только тогда, когда надо было подчеркнуть особенно важную мысль. А особенно важные мысли, как известно, приходят редко.