О творчестве, моде и её творцах
Любовь и ненависть вполне способны ужиться друг с другом, но рамки ненависти слишком узки, чтобы удержать силу бесконечной любви.
А если научиться рисовать деньги из воздуха, достигнутая цель оправдает средства, истраченные на краски.
Что первично? Курица или яйцо, или жизнь прекрасна и на фабричном конвейере?
Итог следования течениям моды в обществе массового потребления показывает, что в любом случае становишься похож на выпускника инкубатора.
Мэтры из сезона в сезон, подобно опытным зебрам, провоцируют дискуссию о вечном – о правилах рисовать белые полосы на чёрном квадратном, или чёрные на белом и делать при этом удивлённые круглые глаза. А кто-то философски предпочитает рвать и метать.
Хотя и случаются отдельные праздники фанклубов, когда раскрашенные яйца соревнуются в крутизне собственной сваренности, лёгким постукиванием друг о друга, а щипаные курочки всем своим видом показывают, что созданы для неспешной обжарки. Конвейер жизни не остановить.
Лучи света в тёмном царстве, ангелы и бесы – кто они? А может, бесы – это и есть мы собственными персонами, как писал один великий поэт? Друг дружку воспитываем, а сами даже работу отопления в своём Эдеме наладить не можем, то жарко, то холодно, то сера кипит и сажей валит. Хотя с лозунгами на пробежку выходим обязательно с богом.
Балды? Беснуемся? Наплевать на ангелов, если есть и хуже нас, только черти и мракобесы, перешедшие за черту света?
Почему способных творить чаще окружают люди, неспособные даже толком украсть? Для одних мир моды как испытательная ракета, забрасывающая в одиночный полет в безвоздушное пространство, где очень тесно, порой неудобно, где-то что-то постоянно жмёт, трёт и может подвести техника, кто-то оказывается в скоростном лифте, мчащемся на высоту с удвоенной скоростью, но больше четырёх не собираться и ограничения по массе, а кому-то достаётся комфортный грузопассажирский лифт, неспешно поднимающий этаж за этажом, со всем незатейливым скарбом его вселенной… Ну, что ж… и милосердие перестало стучаться в их сердцах… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… статусный вопрос только испортил их… Хотя если их ничего нет начнёт делиться со всем по совести, то будет всё…
Знаменитое уравнение Эйнштейна E=mc>2 раньше всех зарисовал в пиктограмму простой украинский художник Казимир Северинович Малевич. Э-х, мы – це квадрат, а какие мы, такой у нас и квадрат – восстанавливая по памяти выключенный телевизор из вещих снов о будущем белых негров, орудующих во тьме своих пещер.
Итальянец Фонтана уже позже свои квадраты изрезал вдоль и поперёк в поисках решения уравнения, но оба так и не узрели до конца человеческую суть, разглядывая её лишь с разных сторон и предполагая в ней куб. Неправы были те кубисты, с большей вероятностью, мы – это цилиндр. Но это только тому, кто всегда сверху, всегда было видней, что мы цилиндры, хотя немногие из нас догадывались об этом по отражениям и световым бликам.
Говорят, что Время – это песок. Жизнь – это вода. Слова – это ветер… И что следует быть осторожнее с этими компонентами, чтобы не получилась грязь.
Хотя, если добавить немного огня, и из грязи может получиться великолепный прочный сосуд, и на первое место выходит уже, что или кто окажется внутри сосуда. Правда, для мироздания безразлично, что делают сосуды, или черпают свет и несут его во тьму, или зачерпывают тьму и извлекают её на свет. Это должно волновать больше их самих.
И когда мотыльки, летя на свет, сгорают в пламени свечи, то фотоны, летя в сторону тьмы без страха, несут, подобно Прометею, в неё тепло и свет. И даже если ты яблочко, успей, падая, бахнуть своего Ньютона по башке, так как всякому молодильному яблочку свой срок и предназначение, провертишься на яблоньке у зеркала, сверх положенного природой времени, вдруг глядь – что, даже жопкой уже сморщилось, а рыльце и вовсе треснуло.
Создавая свою реальность, творцы часто ограничивают её с помощью рамок, чтобы сильней подчеркнуть все богатство созданной реальности. Самый лучший цвет может получиться, если смешать всё богатство красок мира, и, когда они смешиваются, неожиданно оказывается, что получилась чёрная, хотя, вспоминая школьные опыты Ньютона с призмой, ожидаешь белую.
Начинаем рисовать, и выходит, то большой чёрный квадрат, то маленькое чёрное платье. Так это, может, и есть те обычные рамки, которыми художники просто хотели подчеркнуть все богатства своей реальности, ведь только так она оказывается за рамкой в пределах настоящего, замыкая нас в своём измерение?
И если краткость – сестра таланта, то самое гениальное литературное произведение будет выглядеть жирной чёрной точкой? Или стихотворение в виде изящной точечки. И может, что создатель просто ограничил рамки нашего беЗконечного Мiра тем, что издалека напоминает чёрную дыру, или так мы видим горлышко бутылки Клейна из которой духу так трудно найти выход?
