Школа стоит в парке. Если обойти здание или пройти сквозь него, через широкий холл первого этажа, попадаешь на пригорок – спуск к реке. Лестница, что ведёт к воде, массивная, мраморная, она расширяется книзу, и последняя ступень приводит на небольшую террасу. Мрамор верхних ступеней чёрен, но чем ниже, тем светлее он становится. Терраса белоснежна.
– Это важно – видеть цвет ступеней, – говорит учитель, когда ведёт своих избранных к реке, – чем выше ты поднимаешься, тем темнее твой путь.
Поздняя осень, солнечно, изморозь лежит резким контрастом на верхних чёрных ступенях и легко искрится ниже, на белых. В парке ярко от света, который падает сверху и отражается от инея на траве.
Из школы выходят юноши, их четверо, и три девушки. С ними мужчина, ему много лет, но никто не знает сколько. Занятия закончились, и пришло время дышать у воды.
– Скажи, – спрашивает он у одного из учеников, – что ты запомнил о населении кластера «ЗФИ»?
– Население – сорок семь тысяч человек, заселено пять островов архипелага: Хейс, Солсбери, Грэм-Белл, Земля Александры, Земля Георга, – отвечает высокий худой юноша.
Светлые глаза его полуприкрыты, он смотрит на учителя, лицо не выражает ничего, и невозможно понять, улыбается ли он вообще когда-нибудь.
– Хорошо, – отвечает учитель и кутается в длинный тёмный плащ, словно ему зябко от этого взгляда или от воздуха, что ближе к воде начинает холодить особенной, влажной стужей осенней реки.
Снизу школа кажется совсем небольшой, черепица на её крыше, что немного ниже верхушек деревьев вокруг, тоже блестит инеем.
– Дышите, – говорит учитель, – воздух холоден, он меняется каждый день. Но это ваш воздух.
Ученики молчат.
От воды поднимается пар, его струйки почти не видны, это не туман, это замерзающая влага, а вечером, если замереть, можно будет услышать, как на поверхности воды потрескивают, зарождаясь, кристаллы льда. – Скажите, учитель, – вдруг тихо говорит ученик, – а почему в кластере «ЗФИ» так много людей?
– Много? – переспрашивает учитель, и поперёк его лба возникают две морщины.
Возникают и тут же сглаживаются.
– Даже если не считать родившихся там, мне кажется, что это много, – рассеянно проговаривает ученик, уже не спрашивая. Он понимает, что ответ должен будет найти сам.
Учитель думает. Смотрит на избранного.
– Немного. Или много. Подумай, верные ли это категории для тех, кто идёт вверх по чёрно-белой лестнице?
Солнечный луч делает морозное дыхание видимым и раскрашивает его в цвета радуги.
– Да, если ты ещё различаешь цвета ступеней, – отвечает вдруг ученик.
Окон в доме два, они маленькие, большие здесь ни к чему, света всегда мало, потому что мало солнца. Нужно тепло, а его легче беречь, когда окна именно такие или их нет вовсе. Некоторые так и делают – заколачивают одно или оба окна. Но холод остаётся всегда. С этим надо просто научиться жить.
– В это время в лесу на деревьях уже есть листья. Они быстро растут, очень быстро, и скоро лес становится зелёным. Оживает всё – деревья, трава, звери, птицы, пчёлы и мухи. В июне в лесу не бывает тихо. Все живут – поют, трещат, шумят, играют, выбирают себе пары и выводят потомство.
Мужчина говорит тихо, кутаясь в потёртый полушубок из оленьей шкуры. Его слушает мальчик, который лежит на кровати. Их двое в небольшом домике.
Кровать застелена, постельное белье застиранное, но чистое.
За окном шумит ветер. Ему подвывает небольшая металлическая печь.
– А что самое красивое в лесу?
Мужчина задумывается.
– Сейчас в лесу красиво всё. А осенью – рябина. Когда листьев уже почти нет, а те, что остались на деревьях, – совсем жёлтые и скоро тоже опадут, ягоды рябины становятся красными. Они очень красивые, эти ягоды, особенно когда выпадает первый снег.
– Они вкусные?
– Кислые, – улыбается мужчина, – им нужно немного подмёрзнуть, тогда они становятся сладкими.
– Здесь рябина была бы сладкой всегда, – говорит сквозь сон мальчик.
– Спи, Станислав, – отвечает мужчина и поднимается.
Он подходит к печке и подкладывает в топку угольный брикет.
Угля мало. Завтра надо по работе в управу, заодно придётся попросить. Настроение от этого портится, просить всегда очень унизительно, но делать нечего, лето выдалось холодным.
Мужчина выходит на улицу. Сыро. Ветер. Ночью летом здесь светло, и к этому сложно привыкнуть.
– Так будет только первые годы, – шутила Лена, его Лена, лучшая из женщин этого мира.
