{Если вы в канун 8 марта нашли в мусорном контейнере императора, то:
1) ни в коем случае не приводите его домой;
2) не считайте его подарком судьбы, хотя он и симпатичный;
3) не мойте, не кормите и не одевайте, потому что...
Потому что иначе этот наглый, самоуверенный гад сядет вам на шею! Впрочем... не зря говорят — где сядет, там и слезет. Русская девушка ему спуску не даст! Ещё и скажет: «Сам напросился. И не таких окольцовывали!»}
[Эль Бланк, Ольга Копылова
Шанс для инопланетного гада,
или Умереть, сбежать, влюбиться]
По-весеннему ласковое солнышко грело всё ещё заснеженные тротуары, порождая проталины и лужи, а кое-где даже ручейки, которые я осторожно перепрыгивала, стараясь не навернуться на высоких каблуках своих модельных сапожек.
Мои спутницы — коллеги по отделу учета и счастью оттого, что рабочий день закончился на час раньше, — скакали рядом, поминая недобрыми словами недельный снегопад и нежданное потепление. Впрочем, доставалось не только погоде.
— Это ж надо было такие ободранные гвоздики купить, — сокрушалась Оксана, в перерывах между пируэтами на льду встряхивая жалкий букет и расправляя норовящий смяться целлофан. Двадцатишестилетняя красотка в расцвете сил и таланта выполнять нудную работу и получать взамен стабильную зарплату, она на полном серьёзе полагала, что весь мир просто обязан пасть к её ногам. А что не упал, так это понятие временное. — Мы им на двадцать третье февраля такие шикарные подарочные наборы отгрохали, а они...
— Радуйтесь, что хоть вообще на цветочки хватило, — нравоучительно отозвалась Руфина Агарьевна — женщина строгая, в летах, непримиримый борец за справедливость и верность партии. Она о ней прекрасно помнила и все новшества воспринимала в штыки. — На всю контору в двадцать женщин четыре с половиной «красавца». Помногу ли скинутся? Они же у нас не рокфеллеры. А если собранные финансы на всех нас разделить...
— С половиной, это вы кого имеете в виду? — не удержалась я, настолько комично прозвучало.
— Толика нашего, айтишника, — удивилась моей непонятливости главбух. — Его за мужика можно принять, только если в штаны заглянуть. Уж извините, девочки, за пошлость. Но разве это парень, если волосы жуткого жёлтого цвета, хвост до лопаток, а брови крашеные?
Я прекрасно понимала, что истинные истоки вражды заключаются в другом. Начальник у нас сторонник прогресса, ему приспичило перевести нас на учёт в специальной программе взамен привычного бумажного оборота документов.
«Современно. Чётко. Удобно» — так гласила надпись на её заставке. Однако же «удобство» — понятие относительное и является вопросом привычки. А избавляться от старой привычки, то есть переучиваться, в нашем дружном отделе мало кто желал, предпочитая работать по старинке. Те же, кто желал, делали вид, что вынуждены подчиниться требованиям руководства, чтобы не выбиваться из коллектива и не навлечь на себя праведный гнев главбуха, которая смотрела на монитор компьютера как на пульт управления космическим кораблем, не меньше.
Нам с Оксаной и Толиком выпала почётная обязанность с компьютерами общаться, выступая посредником между техникой и бухгалтерами «старой школы». Программа от нашего не всегда корректного ввода операций и перегрузки локальной сети нещадно сбоила. Все зависания традиционно списывались на козни вредителя-айтишника. Он взамен раскрывал руководству глаза на нашу «профнепригодность». Противостояние перешло в разряд холодной войны. Руфина Агарьевна была в ней на передовой, а враг номер один подвергался критике со всех сторон. Даже в далёких от работы аспектах.
— Ну да. Так себе, — согласилась я, не желая спорить, потому как худой мир с главбухом предпочтительнее затаённой с её стороны вражды. — Хотя проблема-то не всегда во внешности. Это же дело поправимое: постричь, перекрасить, переодеть. А попадись придурок... Что ты с ним сделаешь?
— Ой, кто бы говорил... — закатила глаза к голубому небу Оксана. Чертыхнулась, поскользнувшись на ледяной корке, и продолжила. Правда, теперь взгляд от коварной дороги уже не отрывала. — Легко рассуждать, когда у самой парень что надо и при всех достоинствах. Сытый голодного не разумеет.
Голодной она подразумевала себя, и это имело свои основания. Не то чтобы кавалеров у кассира не было, были, только не те, которых она считала достойными её благосклонности. А вот достойные почему-то выбирали не её. «Сытых». То есть меня, о чём сейчас и недвусмысленно высказались.
— Ждёшь, чтобы я с тобой поделилась? — фыркнула я, потому что терпеть не могу, когда мне в упрёк ставят то, к чему я в принципе не имею отношения. Я же не охотница за кошельками и не виновата, что мой друг детства оказался обеспеченным сыночком своего папочки, а отношения, которые начались в песочнице и продолжились за школьной партой, решил во взрослом возрасте перевести на уровень близких.
— Обойдусь, — презрительно бросила Оксана, хотя в интонациях явно читалось иное. Ей гордость не позволила в него вцепиться. Вот если бы Антон меня бросил и был свободен, тогда другое дело.
— Ох, молодые вы ещё, глупые, — помогла уйти от назревающей ссоры Руфина Агарьевна. — Совсем не о том думаете. Считаете, мужики это удовольствие, конфетки, цветочки и цацки-побрякушки? Поверьте той, которая трижды замужем побывала. Мужики это грязные носки, разбросанные по дому вещи, вечное нытьё «чего бы пожрать», грязные кастрюли и пустой холодильник.
