«Не пробуждай воспоминанья минувших дней, минувших дней.
Не возродишь былых желаний в душе моей, в душе моей…
Не возродишь былых желаний в душе моей, в душе моей…»
Звуки романса разливались в вечернем воздухе, заполняя собой сад, берёзовую рощу и поле, улетая высоко в темнеющее небо, прямо навстречу сгущающимся тучам.
Будет гроза.
Первые раскаты грома уже пророкотали, когда она вышла из этого дома. Гости подпевали, и невозможно было с точностью определить, кто сейчас вторит великому Ивану Козловскому. Но кажется, все они сейчас на веранде и увлечены музыкой, разговорами и вином.
Птицы умолкли. Воздух отяжелел и наполнился озоном.
Оборки платья цепляются за траву под ногами, но ей не жалко японского шёлка. Бог с ним! Что значит испортить платье, когда жизнь летит в пропасть?
Ах, как ужасно, как несправедливо! Как ужасно!..
Который час? Она остановилась и прислушалась. Сквозь стволы берёз разглядела одинокую фигуру, сидящую на берегу пруда.
Ждёт?! Конечно… Каждый день, в одно и то же время… И сегодняшний вечер – не исключение.
Она крепко сжимает в руке тяжёлую малахитовую статуэтку в форме рыбки. Такая милая вещица. Почему она взяла именно её?
Она ступает неслышно, почти не дыша. Не дышать – это просто. Этому можно научиться. В груди успокаивается, в голове проясняется.
Комары совсем озверели. Жужжат похлеще ос. Уж-ж-жасно всё…
Она останавливается совсем рядом. Всего в шаге от… Смотрит. Дышит в унисон. Приходится дышать одним воздухом с… Гадость!
Этот ненавистный запах ландышевого одеколона – гадость! Как же так можно?! Она ненавидит этот запах… Он её просто душит, забирает последние капли кислорода, оседая в носу и на гортани приторными горькими нотами. Если сейчас это не прекратится, она просто задохнётся!!!
Быстрый взмах руки, и рыбка ныряет вниз с чавкающим звуком, разрывая верхний слой кожи и пробивая череп. У неё не остаётся сил, чтобы вытащить статуэтку из раны и ударить ещё раз. Уши моментально закладывает. Исчезла музыка, и вообще всё затихло.
Тело под её ногами дёрнулось и обмякло.
Всё?!
Она стоит несколько мгновений, затем вздрагивает от чужого стона, но тут же берёт себя в руки.
«Всё».
Склонившись, впивается пальцами в тёплые вялые плечи и тащит тело к пруду. Ноги скользят в грязи. Ей хочется кричать и плакать, но она не станет этого делать, потому что это не помогает.
…Что было бы, если бы он всё это увидел?! А, всё равно… Дело даже не в нём. Уже не в нём.
Просто невыносимо видеть изо дня в день, как стремительно рушатся мечты, её мечты.
Он не приехал. Ему всё равно…
Самое тяжёлое – стащить тело в пруд. Но когда вода поднимается до колен, становится легче. Под ногами – коряги старых деревьев, и у неё волосы дыбом встают, когда толстые суковатые ветки касаются кожи.
Она погружает тело в воду, и на поверхности начинают лопаться пузыри, когда голова исчезает под слоем воды. Крупные капли дождя так внезапно замолотили сверху, что вся поверхность моментально покрывается серыми мутными лопающимися полусферами.
Тело в её руках тяжелеет и тянет за собой. Она видит, как ненавистные руки дёргаются в попытке подняться, но тут же оседают и исчезают в мутной темноте.
Вода доходит уже до её груди, и внутри живота становится холодно и тошно. Оттолкнув от себя страшную ношу, она, почти нырнув, двигается обратно, старательно загребая ногами, чтобы не потерять туфли.
«Что сказать? Что?» – Пальцы судорожно бегают по ряду мелких пуговиц на шёлковом лифе, дрожь сотрясает всё тело, но, зубы крепко сомкнуты, а глаза зорко отслеживают любое движение вокруг.
Загрохотало так, что сердце трусливо толкнулось о рёбра горячим комком, словно хотело вырваться и убежать. Яркой вспышкой, осветив всё вокруг, небосвод прорезала кривая молния. За ней ещё одна, поменьше. Плотная пелена дождя превратила рощу в плотную тёмную стену с белеющими вкраплениями стволов. Новый громовой раскат, но уже эхом откуда-то справа, и теперь только ливень – густой и тяжёлый, как подсолнечное масло…
«Гори, гори, моя звезда,
Гори звезда приветная!
Ты у меня одна заветная,
Других не будет никогда…» – неслось с веранды.
«Дождь! Дождь! Гроза! Ура!!!» – гости с визгом и хохотом носились по лужайке, толкаясь и падая в мокрую траву. Ей вдруг показалось, что он среди них – обожгло, но тут же вернуло в жуткую реальность. Его нет. И ему всё равно…
Она с трудом открыла рот и хрипло произнесла: «Дождь… дождь…». Затем побежала, неловко размахивая руками и путаясь в тяжёлом сыром подоле. Закружилась в пьяной весёлой толпе, подставила лицо и руки под неутихающий ливень и громко закричала, давясь слезами и смехом, ощущая, как гулко и радостно бьётся сердце.