Этот город был создан для туризма, а не для оседлой жизни, но здесь Уормолд впервые полюбил, и теперь он был прикован к Гаване, как погорелец к своему пепелищу.
– Грэм Грин. Наш человек в Гаване.
1
Солнце стучалось в окно, угрожающе шепча, что сожжет весь дом, если я немедленно не выйду на улицу. +39 по Цельсию. Это еще не +40.
В Сычуане прошлым летом было +42, и ничего, ходили-гуляли. Правда кожа на руках и плечах полопалась. Мы садились в тени и ели острый чунцинский хот-пот, чтобы жар натурального сычуаньского перца заставил тела пылать жарче солнца. Получалось.
Но то был Сычуань, а нынче я в столице. Здесь другой хот-пот, годящийся только для сухой зимы в умеренном климате. Я бы сказал, что ненавижу Пекин за зиму, но по сравнению с зимой русской это все равно благословение. Грех жаловаться. Когда пожил в России, за границей уже вообще ни на что жаловаться не станешь. Как минимум, здешняя зима не вываливает на улицу снежно-солевую кашу, мгновенно убивающую всякую обувь, а порой еще и одежду. Плохо, что ли?
Лето в Пекине из года в год либо плавит до костей, либо окатывает ливнями, доводя окраины до наводнений, а центр до полной остановки жизнедеятельности, ибо жители его, словно сделаны из сахара, и в дождливые дни избегают выходить на улицу куда больше, чем население других городов.
Перенявший за годы проживания здесь неуважение местных к каким бы то ни было формальностям, я, как был, в льняной пижаме, вышел на солнцепек и направился в сторону посольского квартала. Зачем я туда шел, что хотел найти, я и сам понятия не имел, но сидеть в нагретой бетонной коробке вдруг показалось невыносимым. То ли дело гулять по почти сорокоградусной жаре…
Серые бетонные столбы, как обычно, пестрили объявлениями. Это, вероятно, одинаковое явление во всех городах мира даже сейчас, в век высоких технологий, когда в интернете люди проводят времени больше, чем на улице.
Я пропустил мимо иероглифические надписи: читать иероглифы я толком не научился; а вот объявление на английском волей-неволей привлекло взгляд. “Free room for rent” – многообещающе заявлял заголовок. Я остановился возле столба и задумался. Бесплатную или свободную комнату сдает автор объявления? Ох уж это английское “free”. Английский язык я вообще нахожу совершенно отвратительным. Пустой, бездушный, примитивно-банальный. Русский или китайский – совсем другое дело. Но обратная сторона медали состоит в том, что учить их – та еще пытка. Вот и приходится представителям сверхдержав общаться между собой на сухом языке колониальной экспансии.
От объявления веяло чем-то загадочным, мистическим, потусторонним. «Сдам свободную/бесплатную комнату. Звоните в любой день после захода солнца». Не в силах совладать с любопытством, я оторвал бумажку с номером телефона, а затем посмотрел на время. Темнеет сейчас достаточно поздно, зато сразу с закатом город одномоментно погружается в кромешную непроглядную черноту. Это вам не Санкт-Петербург с белыми ночами.
Ждать еще минимум пять часов. Я принял решение не испытывать больше на прочность кожу, которая, казалось, уже начинала пахнуть жаренным в самом прямом смысле, и вернулся домой.
От жары ли или от общей усталости почти минувшей недели, смыв в душе пот, моментально выступающий при даже самом коротком выходе на улицу пекинским летом, я рухнул на диван и мгновенно уснул.
Проснулся я оттого, что меня лизнул в лицо прохладный ветерок. Окно в спальне было распахнуто настежь, хотя я вроде бы закрывал его еще перед выходом. Я поднялся и подошел к окну. Солнце уже село, улицы погрузились в прохладную, почти осязаемую темноту.
Номер телефона, записанный на клочке бумаги, все еще лежал на столе. Я взял мобильный и набрал номер, чувствуя легкое волнение. Секунды тянулись мучительно долго. Трубку сняли на четвертом гудке.
– 喂！1, – раздался низкий, немного хрипловатый женский голос.
– Здравствуйте, я по объявлению, – ответил я на английском, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – меня заинтересовало ваше предложение.
– Отлично, – голос в трубке воодушевился, – приходите к полуночи на улицу Цайшикоу, дом четыре. Вас встретят. До свидания.
Разговор закончился так же внезапно, как и начался. Я задумался. Улица Цайшикоу находилась в южной части центра Пекина, где запутанные узкие улочки старых хутунов мешались с современными многоэтажками. Это место никогда не привлекало меня. С другой стороны, оттуда до моей работы рукой подать и, если комната и правда сдается бесплатно, это настоящее благословение. С работой для иностранца, не владеющего китайским языком, нынче стало тяжеловато. Платили немного, денег с трудом хватало на найм жилья, еду и проезд, а ведь я приехал в Китай в надежде скопить достаточно средств для покупки недвижимости на родине.
2
Время пролетело быстро. Я надел легкую куртку, сунул в поясную сумку ключи и телефон и вышел из дома. Пекин ночью совершенно другой. Дневная суета сменяется тихим шепотом теней, улицы, наполненные днем жаром и гулом машин, становятся прохладными и пустыми.
Добравшись до Цайшикоу, я взглянул на часы: до полуночи оставалось еще сорок четыре минуты. Решив, что приходить заранее было бы невежливо, несмотря на то, что сами китайцы частенько грешат подобным, я решил прогуляться и осмотреть район.
