ШИ ЮН ОБЛАКО СТИХОВ

КОНЕЦ ХIII ВЕКА

ОБЪЕДИНЁННЫЙ КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ МОНГОЛОВ.

ДИНАСТИЯ ЮАНЬ. ПРАВЛЕНИЕ ХАНА ХУБИЛАЯ.

Необыкновенная история деревенской девочки Ши Юн,

рождённой во время смены династий,

проданой в богатый дом в Ханчжоу, откуда впоследствии

она переезжает вместе с господами и всем двором в столицу Даду

(монг. Ханбалык, нынешний Пекин)

Все исторические реалии соблюдены.

Зубы крепкие, щёки надутые, стопы большие.

По их меркам уродина я. За постыдны гроши

отправляет отец меня в город многомиллионный.

Это время, когда ещё долго эпошить вперёд

до трагичных времён Суня, Мао и Чан Кайши,

кто надеждой на лучшую жизнь заразят мой народ…

Только станет ли лучше!

Но я проявлю свой характер:

своенравный, смекалистый и не услужливый. Мне

звёзд, которых хочу поймать с Неба и не считать!

Вот как выйду в том городе замуж за богача!

Развивает сноровку с фантазиями нищета.

Госпожа моя новая, ноги едва волоча,

будет вешаться на фонарях от невинных проказ.

Но пока вид прилежно покорный приму

в соответствии с тем,

сколько цяней в мешочке отцовский порадуют глаз,

и желудки сестриц и братишек.

Смиренье моё

покидает без слёз равнодушье отеческих стен.

Чему научит нас наставник, если

мы всё умеем: выросли в деревне!

Как нужно восседать на троне-кресле

полезнее узнать, с осанкой древней

как мне присесть на премиума стул.

Ведь я не собираюсь тут до пенсий

за чистотой следить. Желудок полый

не вдохновляет на упорный труд.

Эй, Госпожа, мой организемь молод!

Мне отпечатки пальцев не сотрут

уборки-стирки. Научусь манерам –

перчатки, веер, поднимать подол

кокетливо, томясь пред кавалером,

взор потуплять в отмытый мною пол.

Вот то, чего хочу, и чтобы милый

был так же мудр, как и прелестно юн!

Тогда его бы мастерски любила

хитрюга, в меру верная Ши Юн!

Сиди и вышивай зверей и птиц.

С посольством к нам прибудет Марко Поло!

Его так любит сам Великий Хан!

Накроем стол, беги, зарежь цыплёнка!

Быстрей сготовлю, нежели баран

Стомится…

Как-же-духи-боги-ты-ле-ни-ва!

Не симулируй мне нытьё в ногах.

Тебя купили из семьи здоровой,

так будь добра, не строй в себе принцесс.

Прекрасна дочь моя поедет в жёны!

Хозяину скажи, чтоб собирал

приданое. Я, перевозбуждённой

такой, могу забыть чего в дары!

Иди, перевяжи мне туго грудь

– мешает думать! До какой поры

Держать котлы нагреты!? Вот же радость

мне сплавить дочь, как камень с той горы!

……………

Ну, где же гость!? ты что-то там сказала?..

Ты! Негодяйка, сочинила весть!?

Твоих фантазий бурных не стерплю,

Неси теперь бамбуковую трость!

И выпори сама себя, но прежде

Накрой на стол! Давно хочу поесть!

Моя Госпожа хоть и глупая, но не в пример

другим, так наивна, что жаль ей чинить неудобств.

Наказывать даже не может! Не миссионер

тот Марко, но едет с посольством не к нашим харчам.

Как можно поверить мне было! Напрасно я в злость

швыряла арбузы на землю, смеясь от себя

на то, как наш пьяный наставник на корках ворчал,

скользя, навернувшись почти, но не ранена кость

осталась его головы. Пусть под ней пустота.

Но я, как и прежде в деревне даосов любя,

души широтой разодвину устои господ.

Пойду перед сном с поварихою поболтать.

Быть может, сподобит несильно просроченный шпрот.

Ах, я сопровождаю в город Госпожу!

Лицо моё немного осветлело.

Почти как дама медленно хожу

немного неумело.

Но как же радостно!

Реально Город-рай!

О сведеньях за ним и прибыл Марко.

Великий Хан так много хочет знать.

Как ханше мудрой передать подарков!?

Той вышивки, что научила мать.

Мне озаренье снизошло – хочу

Придворной дамой пренарядной стать!

-–

Я брошусь под повозку, Госпожа

уйти меня иначе не отпустит –

нужна самой. Когда супруг, брюзжа

её захочет в спальню, в сальной грусти

потискать и упруго отлюбить,

она меня затребует заменой.

И я не возражу. Отец, прости.

Всё в этом мире, как известно тленно.

Но что, невольная, могу! – молчу,

терплю, вынашиваю планы, зрея

для встречи к благородным «боорчу».

Повозка с Марко, проезжай скорее!..

В беседке «Утки, наблюдающей за стаей,

её покинувшей», листая мудрость Лао,

прошло два раза злополучных маев

и я прозрела снова: угадаю

какой сегодня день недели, год,

каким меню порадует господ

моя теперь подруга повар, евнух

теперь мой закадычный тоже, здесь

мечты девиче-дерзкие уснули.

Что, деревенщина хотела ты, о чём

ты думала, такой вот реализм!

Каких тебе моглось достичь высот,

в грязи в усладе бегая за свином,

сбивая ноги о корыта, пряча

внутри себя немыслимых красот…

Я сижу в расстрое: транспортной конторой

не успела справить другу в Риме шёлк,

но отрезков ярких натаскала ворох,

Госпожи-растяпы, пухлый вещь-мешок.

Где вы, те верблюды? По горам-пустыням

псевдо равнодушно смотрите вокруг.

Персы ваши воду жадно пьют, богаты.

Римлянин грустится, мой далёкий друг.

Жил бы он в Ханчжоу, горя бы не знали.

Что они там могут – только шерсть да лён!

В тонкой нежной ткани любится приятней,