Симплицимус шел по тротуару, стараясь как можно плотнее прижиматься к стенам домов. Проемы подворотен представляли для него немалые проблемы. Каждый раз, впадая в их черные зевы, он опрокидывался на бок с такой силой, что его скелет в момент соприкосновения с асфальтом трещал как маракасы в руках виртуоза-ударника. Симплицимус терпеливо сносил эти оказии. Он знал, что обойти все предательские пустоты подворотен было не в его силах. Слишком опасно было отлепляться от спасительной тверди стен.
Он шел так уже три или четыре часа. Все было бы ничего, но весьма объемная ноша Симплицимуса делала неудобным столь длительное ее кантование. От многочисленных падений стремительно теряла свои привычные формы. Сволочь-продавщица нарочно подсунула ему такую хилую коробку. Из-за этого книги, плотно набитые во все пространство коробки, по истечении часа так и норовили вывалиться из обширных трещин и разрывов.
Поначалу Симплицимус стойко сносил все неудобства. Мысль о том, что эти книги дадут ему несравнимую ни с чем столь желанную свободу, придавала его истощенным телесам невесть откуда берущуюся энергию. Но что-то подсказывало ему, что эти, невесть откуда берущиеся силы, необходимо экономить. А потому Симплицимус, вжимаясь в изуверски-мучительную фактуру стен, сантиметр за сантиметром продвигался к пока еще далекой цели.
Плотно спрессованные тома, придавали его ноше тяжесть, соразмерную с только что промелькнувшим трамваем. К тому же в карманах и за поясом штанов Симплицимуса уместилось почти такое же количество драгоценных произведений человеческой мысли.
Симплицимус не стенал, не жаловался, ибо сознание того, что все скоро закончится, и он обретет желанную свободу мысли, обращали его тело и дух в естество сверхчеловеческое. А потому он шел, в невероятно-последнем усилии стискивая челюсти, ибо в них были зажаты зубами ручки объемной сумки. Там, в полном порядке, в соответствии с хронологией появления на свет скрижалей мудрого знания, теснилось еще несколько объемных томов этого величайшего из живших когда-либо людей. Ибо знания, заключенные в произведениях этого гения, были бесценными. Они указывали страждущим воли людям цель и давали средство для ее достижения.
Еще вчера Симплицимус, как и все, пребывал в темноте невежества и страдания. Его угнетало отношение окружавших людей к стремлению просветить заблудших. Но одна случайная встреча, как дар судьбы, открыла Симплицимусу путь к свету и свободе. Его благодетель объяснил, что нужно сделать, чтобы стать властелином своей жизни. Указав место, где он совсем недавно обрел свет и истинный разум, подробно растолковал, что нужно сделать и как туда пройти.
Преодолев невероятные трудности, Симплицимус прибыл в это сакральное место, почему-то называемое людишками «Книжным магазином». Едва справляясь с волнением, Симплицимус, робко пододвинувшись к продавщице, протянул ей бумажку со списком того, что ему нужно. Продавщица, удивленно подняв брови, спросила:
– Вам упаковать все сразу или разбить на несколько упаковок?
– Все-все… Сразу… Вот у меня сумки.
– Сюда не войдет. Надо еще коробку?
– Зачем? Я хочу видеть все книги сразу. Вдруг перепутается как-нибудь?
– Проверите. А потом упакую…
И на протяжении часа Симплицимус, напряженно вглядываясь в каждую книгу, подаваемую ему продавщицей, с душевным трепетом читал на обложках каждой из них святое имя автора: «Виктор Пелевин». Не обращая внимания на откровенно-насмешливые взгляды продавщиц, Симплицимус сосредоточенно укладывал второй комплект всех сочинений этого автора. Так, на всякий случай, если какая-нибудь из них потеряется, у него останется дубликат. Ибо его благодетель строго настрого указал Симплицимусу на абсолютный и последовательный порядок прочтения всех томов. Только в этом случае он гарантировал постижение света Истины и свободного Разума. Он особенно подчеркнул в завершении своего наставления, что ничто в конце постижения святых текстов не обременит сознание и душу обладателя сих сокровенных тайн. Его посетит полное и незамутненное никакими мирскими заботами состояние нирваны…
– Ну, что ж, коллега, это далеко не первый случай такого умопомешательства. Этот еще долго продержался. Обычно, хватало двух, от силы трех текстов этого литератора. Причем, неважно, каких.
– Да, уникальные, по-своему, случаи. В моей практике до сих пор такого умопомешательства еще не встречалось.
– Вы, как всегда, правы. Литератор начал свою деятельность недавно и такого рода заболевания никому до сих пор не удавалось связать с таким процессом, как чтение его текстов. Правда, я слышал, кто-то уже сделал докторскую на этом материале.
– Мгм… вполне возможно.
Едва Симплицимус оказался в своем жилище, он немедленно принялся за разбор принесенных вещественных олицетворений Глубинных парадигм Бытия. Он даже не посмотрел на стол, где лежали принесенные с соседней помойки аппетитные кусочки разнообразнейших яств. Но только стоило ему раскрыть первую по списку книгу Пророка, стоило ему прочитать пару абзацев, как Симплицимус с отчаянием понял, что ему предстоит труд непомерный, может быть, даже опасный для его неокрепшего разума. В его мозгу вихрем зароились сонмы ассоциаций текстов с протухшей и провонявшей едой с помойки, из которой он питался всю прошлую неделю. Со стоическим хладнокровием Симплицимус, преодолевая естественные инстинкты организма, так сказать, его природные позывы, и отгоняя от себя искусительные мысли о передышке хотя бы на миг от его занятия, продолжил изучение великого Слова Пророка. Он утешил себя всплывшим из глубин подсознания каким-то давнишним знанием, которое придало смысл его нынешнему труду: «Вначале было Слово и Слово было Бог…». Это укрепило его решимость, и Симплицимус снова погрузился в чтение желанных абзацев. Но искусительные мысли, как некие злые силы, так и норовили отождествить непревзойденные перлы мыслей Пророка с пошлыми, недостойными высочайших образцов Знания, ассоциациями.
