4 июня 1988.
Первое что мне бросилось в глаза, так это что день был довольно хмурый. Чего не сказать о моём настроении. Довольно приподнятом, но всё же более взволнованном, чем радостным. Старая европейская деревушка в которую меня забросили, совсем не походила на привычные мне деревни, однако и курортным городком она не была. Обычная жилая местность. Серые камни, настоящие черепичные крыши, цветущие зеленью сады и угодья. Даже скотина бродит смело, там где ей нравится. Одна такая мохнатая буйволоподобная туша, только что чуть не отдавила мне ноги и оставила впечатлительные лепёшки на каменной мостовой. Видно, что старой и оттого уже почти гладкой. Время даже камень не щадит.
Я пропустил всю процессию мохнатых скотин без пастуха и обходя зигзагом заминированные участки, перешёл на тенистую сторону улицы с обилием плодовых деревьев вдоль старых двух и трёхэтажных домов. Не смотря на отсутствие солнца, единственная открытая в такую духоту была хлебная лавка. В вытянутое вертикально окошко я сунул особую меченую купюру с запиской. Сухой загорелой рукой, забрав деньги и записку, тут же лавочник исчез из поля зрения. Я уже подумал, что он не воротится и начал осматриваться по пустой улице (хотя инструкцией мне было запрещено осматриваться подобно туристу), но кроме мух, никого не заметил.
Бумажный пакет оказался на прилавке внезапно. После этого окошко закрылось с бодрой надписью на старом австрийском наречии «Обед». Взяв пакет без ручек под левую руку, я пошёл с ним далее вверх по улице. По весу и габаритам у меня отпали подозрения, что кроме хлеба там может лежать что-то ещё кроме металла. С этого момента юридически я опасный преступник, а не турист, навещающий свою пожилую тётю. Настоящую тётю, тут и легенда не нужна. По счастливой случайности, она действительно жила на окраине этой самой деревне и последний раз я навещал её три года назад. Полгода назад она поздравляла меня в письме с днём рождения и в ответном письме я обещал навестить её в этом году. Вот и случилось. Но сначала – задание.
Не ожидая конца улицы, я свернул в пролёт и свернул там ещё раз, вышагивая между запущенными виноградниками в сторону каменного дома без окон. Внутри одной единственной обширной комнаты чисто и кроме камина, со свежей золой никого нет, это явно проделки местных детей собирающихся тут вечерами, исписать полы цветными мелками и посидеть у огня.
Быстро поставив пакет на пол, я достал свёртки. Первый с тканью самый тяжёлый – пистолет специального назначения СР–1МП «Вектор». В следующем: восемь запасных полных магазинов к нему и глушитель. Отдельно лежит кинжал в ножнах и старые тяжёлые наручники, последние явно местной полиции. Кинжал настолько старый, что скорее всего уже антиквариат. Хотя в руке сидит уверенно, клинок симметричный, воронёный, в районе восемнадцати сантиметров, гарда небольшая, рукоять полностью деревянная с острым отбойником в основании пятки, значит конструкция сквозная. Гюрзу в левую подмышку, в предлагающуюся к ней кобуру, кинжал на пояс справа. Вкусно пахнущий свежеиспечённый хлеб, для вида в бумажном пакете несу с собой дальше.
Выйдя с другой стороны дома в окно, я пересёк небольшой высушенный солнцем сад и вышел через главный вход на соседнюю улицу. Мой путь лежал на северо-запад, к вершине холма, противоположная часть от моей тёти – главная отрада. Меня одолевали смешанные чувства: вновь оказаться в гостях у тёти и важность опасного задания, по причине которого я оказался здесь, чтобы вновь дышать чудесным горным воздухом, как это было раньше в моём небеззаботном детстве многократно, когда волей случая я раз в пару-тройку лет, приезжал сюда на месяц другой гостить у тёти по отцовской линии.
В мой несложный план действия входило четыре пункта. Прибытие утренним поездом, установление контакта и забор посылки в хлебной лавке. Первые два пункта я успешно выполнил и уже почти избавился от ностальгии, тщательно настроясь на задание. Затем встреча человека и сопровождение его до точки. Человек должен ждать меня почти на самой вершине холма, посреди заброшенной часовни. Оттуда должен быть хороший вид. Не помню, когда последний раз был там, лет семь или десять назад. Но вид оттуда на окрестности забыть сложно.
Я так удачно выбрал маршрут, что не встретил ни одного человека по пути. А единственную пригородившую мне путь вредную чёрную собаку, я умаслил куском свежего отломленного хлеба. Она явно не ожидала такой щедрости и скорее рассчитывала на моё сопротивление, так как не сразу поняла чего это за жест такой.
– На, – подразнил я её мякишем и подкинул. – Не ори только, – она схватила кусок на лету, положила его под собой и прижала лапой. – Ещё? – та умно стало водить головой. – Ну лови, – я кинул ей кусок побольше, чуть не половину выпечки и та сорвав явный куш, бросилась с ним обратно сквозь стальную решётку на свой участок. – Умница какая.
Вот и хлеб пригодился. Выбрасывать жалко. Он тут особенный. Опять ностальгия. Никогда бы не подумал, что булочника сделают связным. А может он всегда им был? Раньше я его об этом не спрашивал. Да и многое ли можно узнать, бывая тут так мало и редко. Я ощутил всю силу того, как я мало знал об этом месте. Но свежий вид и волнительные горы каймой идущие полукругом, да лес с извилистой под ним рекой –вывели меня из лишних дум.
