Доктор Флакс
(советский святочный рассказ)
…В какой бы дом я ни вошел, я войду для пользы больного…
Клятва Гиппократа
На пожелтевшей, покрытой трещинами фотографии трудно различим кудрявый мальчик лет четырех-пяти в бархатной блузе с белым кружевным воротником, сидящий вполоборота на коленях у матери. Мальчик прижался щекой к материнской груди и не хочет смотреть на птичку, а мать – и строга, и добра, и весела одновременно. На обороте – размашистая выцветшая надпись; из нескольких строчек прочитывалось только: «…канун Рождества». Далее указан год: то ли 1885-й, то ли 1886-й – разобрать невозможно.
Доктор Флакс с удивлением обнаружил старый снимок в «Вестнике ушных, горловых и носовых болезней» за январь 1916 года: интересно, чья заботливая рука положила его туда и тем самым сохранила?
Доктор пристроил на нос очки и вгляделся в обнаруженное им фото, словно желая убедиться в его подлинности.
Хотя, пожалуй, нет. Не подлинность фотографии занимала его. Он как будто искал неопровержимые доказательства тому, что красивый ребенок в кружевах – он сам; и к нему, доктору Флаксу, имеет отношение жизнь этого мальчика. Давняя, выцветшая и потрескавшаяся жизнь, в которой у него есть мама, отец, братья, вся их большая семья и город Санкт-Петербург. В той забытой жизни остались гимназия, обучение в университете, практика в уездном городке Спасске. Уезжая в Москву, он думал: года на два-три, оказалось – навсегда.
Почему же он сам не поехал тогда за родителями? Почему?
Когда мама и отец остались в Ленинграде совсем одни, он звал их к себе; он писал матери, что поможет им обустроиться в столице. Что она ответила ему? Не вспомнить…
Работа не отпускала: пациенты и круговерть всякая…
А потом… Ну да, ну да…
Недавно он узнал, что Смоленское кладбище, где похоронены родители и почти вся их питерская родня, закрыто для захоронений. Будут ли его куда-нибудь переносить – неизвестно. И сохранились ли родные могилы после блокады и бомбежки?
Ни людей, ни их могил, ни того города…
Ни той страны…
Только старый доктор Флакс в подтверждение того, что это не вымысел.
Но кто же слякотным промозглым осенним вечером поверит в реальность солнечного весеннего утра?
Старый доктор Флакс редко вспоминал прежнее.
Он стал лекарем, чтобы лечить людей – и взрослых, и детей. Он и лечил их каждый день, вне зависимости от собственного самочувствия, погоды или исторического момента. Занялась русско-японская война, накрыли народные волнения и царский манифест, потом Россия вступила в мировую войну, которую теперь называют империалистической; отрекся от престола царь Николай, пришло и ушло Временное правительство, случились большевики, началась и закончилась гражданская война, а доктор Флакс лечил больных. Коклюш, корь и ветрянка, скарлатина и дифтерит, сифилис и туберкулез, инфлюэнца, потом тиф, потом холера… Ранения огнестрельные, колото-резаные… Дистрофия… И опять же коклюш, скарлатина и дифтерит, грипп, корь и ветрянка…
