Гелена очень любила зеркала. Особенно венецианские. Старинные. В деревянных рамах ручной работы.
Ей нравилась золотистая поверхность стекла, наполняющая тёплым светом всё, что находилось вокруг.
И всех, кто в этих зеркалах отражался.
А вот зеркала Гелену не любили. Потому что никак отражать её не хотели. В лучшем случае показывали в своей глубине нечто невнятно-невзрачное, какую-то мутную, дрожащую дымку.
Гелена и так уговаривала зеркало показать её, и эдак, и в нарядах разных к ним подходила, и совсем без них….
А только зеркала словно сговорились, и показывать Гелене её саму отказывались напрочь.
И даже в венецианском, да-да, том самом, в старинной дорогой раме с позолотой, Гелене не удавалось разглядеть себя.
Ну если только изредка мелькали какие-то искорки в глубине, словно далёкие звёздочки…. И на этом всё и заканчивалось.
И Гелену это несказанно огорчало.
Ну и поскольку сама себя Гелена разглядеть никак не могла (даже в витринах!), но при очень хотелось всё же узнать, какая она, то приходилось прислушиваться к тому, что же другие о ней, Гелене, говорят.
Кстати, её бывший муж тоже считал, что неважно, что ты сама о себе думаешь, главное, что о тебе люди говорят!
Гелена не вполне была с ним согласна, но иного способа узнать о том, какая же она на самом деле, у неё не было.
Вот и пришлось Гелене слушать других, кто и что о ней скажет?
А говорили разное.
Иногда хорошее. Какая она умница и красавица. Какие у неё руки золотые.
(Гелена долго и тщательно рассматривала свои руки, но никакого золота на них не увидела. Руки как руки, решила она. Такие же, как и у всех.)
Говорили, что она добрая и терпеливая. А ещё – что умная, грамотная, и весёлая. Что улыбка у неё озорная, и глаза счастьем светятся, а ещё – что стан её тонкий и ладный.
Но чаще почему-то говорили наоборот всё.
Что грубая и властная. Вспыльчивая и обидчивая. Что самая обыкновенная и ничего такого особенного в ней нет. И ноги кривые, и руки не из того места растут, И глаза у неё злые и улыбка кривая. А ещё – что толстая и неуклюжая!
Что делает всё не так и неправильно. Что никому ни она сама, ни её мысли и чувства не интересны. А также всё то, чем она занимается. Все эти её фантазии ненужные (опять в мечтах паришь?), стремление дарить людям радость (ну какая радость, когда людям так трудно живётся?), желание помочь найти дорогу тем, кто её ищет (ты-то куда лезешь? Профессионалы должны этим заниматься!).
Больно и горько было Гелене слышать такое о себе….
Но что поделаешь, если люди часто повторяли эти слова, и Гелена, вольно или невольно, в это поверила.
Поверила, что не представляет она из себя ничего интересного, ничего особенного….. И даже наоборот – отталкивает всех….
Может, потому и зеркала отказываются показывать её?
И тогда Гелена решила уйти прочь. Ну раз не нашлось ей места среди людей (с такой то внешностью!), то самое время уйти куда-нибудь подальше, куда Макар телят не гонял. Или к чёрту на кулички. Или на Кудыкину гору.
В общем, исчезнуть.
Подтянула Гелена потуже пояс, уложила волосы поудобнее на голове, и скрепила простенькой заколкой. А потом взяла свой рюкзачок, и пошла куда глаза глядят.
А глаза, конечно, глядели вперёд. Вот так шла, шла Гелена, и сама не заметила, как очутилась в лесу.
Деревья стояли вокруг высокие, к самому небу поднимали свои ветки, заслоняя кроной солнце и внизу было немного сумрачно и прохладно.
Долго шла Гелена, но устала, увидела поваленное дерево, уселась на него и оглянулась. Тут то и поняла она, что шла без дороги, без тропинки, и заблудилась. Как теперь возвращаться?
Да и надо ли? Кому она там нужна? Детей пугать? Или пугалом на ферме работать?
От обиды Гелена разрыдалась, даже подвывать начала. Так ей жалко себя стало. И злость появилась на себя, за то, что уродиной на свет появилась….
«Вот умру тут, – думала она. – И никто даже не узнает, что со мной стало!
А и пусть, всё равно нет мне жизни среди людей!»
А только умирать не очень-то хотелось, тем более, что это же долго – умирать, а кушать уже хотелось!
«Да, от голода может и можно умереть, – сама себе рассуждала Гелена. – Но только очень эта смерть неприятная и долгая! А может, пойти съесть каких-нибудь ягод? А если они отравленные? Умру быстро!»