Рома.
Растираю лицо ладонями. В зеркале поправляю ёжик на голове, ну и рожа…
– Здравствуйте, вы Роман? – уточняет женщина лет сорока. Выглядит она паршиво, да и перегар свидетельствует о том, что кто-то неплохо побухал.
– Да, прошу, – приглашаю сесть в свою машину. Галина, вроде так она представилась, забирается на переднее сидение не с первого раза. Быстро поправляет куртку и беретку на голове.
– Мы, кажется, в переписке всё обговорили, у вас ещё есть вопросы? – с недовольством спрашивает. Замечаю её нервные движения, она то и дело ёрзает в кресле.
– Безусловно. Хочется быть уверенным, что сюрпризов не возникнет, – пожимаю плечами.
– Я поговорила с дочерью, и подготовила её, она на всё согласна, – заправляет прядь грязных волос за ухо. У меня же от её слов всё внутри переворачивается.
– Она не будет противится ласкам? Что насчет минета? Я могу ласкать её языком? – хочется вымыть свой язык с мылом.
– Это можно, и она сделает, что ей скажешь, – уверенно кивает эта недомать.
– Что насчет проникновения, – стараюсь говорить спокойно, не хотелось бы показывать волнение.
– Ты её подготовь, а там, я думаю, она не откажет, – совершенно спокойно позволяет мне эта женщина делать со своей дочерью всё, что я пожелаю. Заебись.
– Ты сказала, что она не будет истерить, ты её подготовила? – она кивает, тяжело вздыхая. Кажется я её задолбал своей болтовней. – Ей тринадцать, правильно?
– Да. Но мы как подружки, на все темы разговариваем. Я считаю, нужно с раннего детства просвещать ребёнка. Она у меня уже в девять лет знала, что такое секс, – круто, продвинутая мамаша. Чему ещё можно научить ребёнка в девять лет, о чём поговорить? Секс – прекрасная тема для беседы с ребёнком девяти лет.
– Она в тринадцать уже в курсе всего. Может уже и пробовала что-то? – женщина, уловив моё сомнение, тут же принимается объяснять.
– Она девственница. Секс она ещё не пробовала, – уверяет меня. – Так что, я не обманщица.
Протираю устало глаза. Трэшняк.
– Сколько стоит час? – уточняю, потому что во время нашей недельной переписки она всё время меняла цену. Всё началось с десяти тысяч, вчера уже говорили о тридцати. Ставки растут. Ещё бы, появился спрос, будут и предложения.
– Тридцать пять, – хлопает себя ладонью по ноге.
– И я могу её сейчас увезти и привезти через час? – приподнимаю бровь, с сомнением спрашиваю. Ну же, вот он шанс, одумайся идиотка.
– Да, только привези обязательно, – со смехом просит меня.
А где гарантия того, что твоего ребёнка тебе вообще привезут. Что ты только что не продала свою дочь извращенцу. Откуда ты вообще знаешь, что я буду с ней делать. И буду ли я один.
– Конечно, я же честный человек, – вытаскиваю из кармана заготовленную сумму и передаю ей половину. – Остальное после.
– Ну, ладно. Поверю на слово. Смотри не обмани, – грозит мне пальцем. – Жди, сейчас я её приведу.
– Жду.
Она забегает в подъезд. У меня же есть немного времени прийти в себя. Беру телефон, набираю Мурада.
– Докладываю оперативную обстановку, – прокашливаюсь, от этих нервов в горле пересохло. – Деньги взяла, сейчас забираю девочку, и как только мы отъедем, можете брать её.
– Принято.
Через пять минут ко мне на заднее сидение забирается ребёнок. Девочка маленькая, худенькая, как фарфоровая кукла, с двумя косичками. Ей больше десяти лет не дашь.
– Здравствуйте, – тихо шепчет она.
– Здравствуй, готова? – стараюсь говорить как можно мягче, чтобы ещё больше не напугать эту крошку.
– Угу, – кивает, отворачиваясь к окну. Я же давлю на газ. В зеркале заднего вида наблюдаю, как Мурад с Лехой вяжут недомать. Вот тебе и уголовка.
– А куда вы меня везёте? – минут через десять тихо спрашивает ребёнок.
– Пока детский дом, а дальше будет решать суд, – девочка хмурится.
– А, что с мамой? – обеспокоенно спрашивает. Волнуется. Вот бы и о тебе так же волновалась твоя мама.
– Она задержана, дальше всё будет решать суд. Твоя мама сказала, ты уже большая. И с тобой можно разговаривать на разные темы? – стараюсь расположить её к себе. Очень не хочется сейчас слёз и истерик.
– Да, это так, – кивает.
– Вот ты считаешь, хорошо продавать своего ребёнка?
– Думаю, нет, – опустив голову, тихо шепчет.
– Это уголовно наказуемо, и твоя мама об этом знала, однако, это её не остановило. И она продала тебя.
– Вам.
– Да. Мне.
– Но покупать детей тоже плохо. Вас, получается, тоже нужно посадить в тюрьму? – с вызовом бросает мне.
– Ты абсолютно права, хорошо учишься в школе, да? – посматриваю в зеркало на этот милый, колючий ежик.
– Да, на одни пятёрки. Я много читаю.
– Молодец, хорошо учись, это поможет тебе в жизни, – откашливаюсь. – Что касается тюрьмы. Нет, меня не посадят, – она широко распахивает голубые глаза в удивлении. – Потому что я сам сотрудник полиции, – достаю из кармана ксиву. И показываю ей.
– Ясно. Значит я буду в детском доме, а мама в тюрьме? – тихо всхлипнув спрашивает у меня.
– У тебя больше нет родственников?
– Папа есть, но он с нами не живёт. Я уже давно его не видела.
– Если есть, то мы его найдём и сообщим, – стараюсь хоть как-то приободрить девчушку.
– Он меня не заберёт. Зачем я ему нужна?
– Ты нос не опускай, – улыбаюсь. – Главное, что ты жива и здорова. И у тебя обязательно всё будет хорошо.
