Эдуард Оскарович родился и всю жизнь прожил в Москве, любил и знал ее. Он окончил Московский техникум «Госзнака» в 1950 г. и после этого проработал в типографии «Правда» около 20 лет, в цехе офсетной печати фотографом. Последние трудовые годы работал внештатным ретушером в издательствах МГУ, «Московский рабочий» и др. Был членом Союза художников-графиков СССР.
Свободное время путешествовал, охотился, рыбачил; очень любил природу средней полосы России; имел много друзей, любил своих детей, внуков и правнуков, которым и посвящается эта книжка.
Кто мы
Для многих в жизни есть искус
Бог – женщина, не так уж худо.
Но для кого-то бог – Иисус,
А для кого-то бог – Иуда.
Кого-то денежный мешок
Молиться на себя заставил,
А для кого-то бог есть Бог,
Который в жизни не лукавил.
Царит над миром враг добра —
Бог власти, и в палачьем платье
Бог дыбы рядом и кнута
И бог цепей, и бог распятий.
Их создает на личный вкус
Любой из нас, кто жив, покуда
И для кого-то бог – Иисус,
А для кого-то бог-Иуда.
Есть Подлость бог, и бог Обман,
И Жертвенность, и Правда – боги.
Есть бог, который вечно пьян,
Есть бог любви и бог дороги.
Мы этим молимся богам,
Мы любим их, свои творенья.
Они за нами по пятам
Повсюду бродят, наши тени.
Мечтают с нами в тишине,
На нас похожие, как братья.
В нас растворяются во сне,
В любви, в беседе, на распятье.
И прегрешений тяжкий груз
Снимают с нас без пересуда
И бог, по имени Иуда,
И бог, по имени Иисус.
* * *
Это – вскрики, это всплески
Рыбы радужной на леске,
Это – буйный водопад,
Не пускающий назад,
Это – реки и озёра,
Это – дивные узоры
На стекле в морозный день,
Словно душ пропавших тень,
Это – свет прикрытой лампы,
Шорох веток за окном,
Словно где-то музыканты
Нам играют о былом.
О несбывшемся кручина
В этой музыке звучит,
Этой музыки причина
Неизвестно, где лежит.
Шевелится что-то где-то,
Ноет, давит и болит.
Эта музыка-примета,
что душа ещё не спит,
Всё гуляет под горою
Иль у речки под мостом,
Ходит, бродит за мечтою
Точно в детстве босиком
И сквозь памяти туманы
Вдруг потянется назад,
Но в покинутые страны
Не пускает водопад.
Плещет, струи завивая
Меж окатанных камней
и бежит, куда – не зная,
С каждым годом всё быстрей…
* * *
Когда, в объятья падая,
точно в сон впадая,
Сама того не ведая,
Бог знает, как страдая,
Несешься прямо в небо
С закрытыми глазами,
Сама того не ведая,
набухла вся слезами.
И ненависть, и ненависть —
Ах, сладкая отрава,
Она в обнимку с ревностью,
Что за причуда, право?
зачем любовь и нежность
Забились по углам.
не лёгок труд Надежде
Отыскивать их там,
не лёгок труд оттаивать
Сушить, отогревать
И, в суть вещей вникая,
Судьбу свою решать.
Когда утихнут песни
В прохладе долгих зим,
Мы посмеёмся вместе
и вместе погрустим.
* * *
Я к тебе приходил,
Как ребёнок прижаться,
Позабыть про пути,
где гуляют святые
Ах, как сладко любить,
Ах, как просто казаться
молодым и счастливым
в эти дни золотые.
Но холодные ветры, но долгая осень.
только скрип за окном от надломленной ветки,
Да молчанье в ответ на простые вопросы,
да вопросы, которые тоже – ответы.
И заходится сердце, и ночами не спится,
И душа улетает по лунной дороге,
улетает в тиши, точно синяя птица,
Растворяясь в сияньи печально и строго.
Подойти бы к тебе,
как ребенок, прижаться,
Позабыть про пути,
где гуляют святые…
Но, так трудно любить,
и так трудно казаться
Молодым и счастливым,
как в годы былые.
* * *
Последний укатил вагон.
не важно, синий иль зелёный.
Не важен цвет того вагона,
А важно – опустел перрон.
Ушли носильщики, катя
Перед собой свои тележки
И расставаний суетня
Распалась сразу, без задержки,
Умолк колёсный перестук,
Уж не слыхать, как рельсы стонут,
И города привычный звук
Возник над тишиной перрона.
Всё стало будничным. Пора
домой идти, в метро толкаться,
Заснуть спокойно до утра
и ни о чём не волноваться.
Но, сам не знаю, почему,
Вослед ушедшему вагону
смотрю сквозь изморось и тьму
и не могу уйти с перрона.
Как будто нить оборвалась,
вдруг стало всё вокруг угрюмым,
И липкая перрона грязь,
и ночь, и изморось, и думы.
Следы
Затрещали барабаны утром рано,
Затрещали барабаны по тревоге,
Затрещали барабаны по тревоге
И открылись перед нами все дороги.
А идут дороги эти через горы,
А идут они сквозь океаны
И ведут они упрямо и не скоро
В неизвестные, загадочные страны.
Мы бредём по тем дорогам маясь,
Мы спешим по тем дорогам всё в надежде,
мы идём по тем дорогам – мы не знаем,
Что придём в конце туда, где были прежде.
Мы придём в конце туда, где были прежде
Но друзей, увидев, не узнаем.
где ж вы, наши молодость и нежность!
Вам, казалось, нет конца и края.
А вокруг – иное поколенье
И иные молодость и нежность,
И иные чаянья, сомненья
Лишь дороги пыльные – как прежде.
Ну а мы, как ветер в час заката,
Растворимся в тьме тысячелетий.
всё своё – с собою мы захватим,
Лишь следы свои оставим детям.
* * *
Я хотел бы уехать туда, где лазурное море,
Где о рифы волну разбивает кипящий прибой.
Я б уехать хотел, раствориться в безбрежном просторе,
Но ушел без меня мой экспресс голубой.
Я хотел бы уехать туда, где бездонное небо,
Где лишь сосны шумят, отражаясь в озёрной тиши.
Я б уехать хотел, только поезд умчался, как не был,
