Это была среда, и его даже согласились подменить на работе. Все-таки такой день! Лена нарядила Зиночку, и они втроем отправились в парк Горького, там проходила чудесная выставка. Он даже запомнил название «Небесный карнавал». Зиночке оно очень понравилось, она все тянула его подняться в воздух на воздушном шаре. Ну как он мог отказать дочке, тем более в ее шестой день рождения!
Но работник парка сказал тогда, что шар не исправен – «корзину надо чинить». Зинка, умница, не расстроилась, а попросила мороженое. «Какой чудесный у нас ребенок!» – подумал он тогда, обнимая жену. Лена тоже была счастлива, он понимал это по ее улыбке, взгляду, не отрешенному, как обычно, а довольному и расслабленному.
«Какой замечательный день!» – думал он.
– Пап, а мороженое? – услышал он голос Зиночки и посмотрел на нее. Красное в белый горошек платьице, симпатичные туфельки и обязательные банты – ну вылитый ангел! Ну как не купить такому мороженое.
– Ой, какие картинки красивые! – девочка отвлеклась на выставку картин.
Они подошли вместе к вернисажу. Море, горы, леса, счастливые люди на пейзажах и портретах. И они тоже счастливы – он, Лена, Зинка. Солнце заливает парк, ветер ласкает кроны деревьев, играет с платьем жены, все вокруг довольные, отдыхают – благодать!..
– Пап, я про мороженое помню, а ты? – дочка смотрит на картины, но про важное не забывает.
Он смотрит на жену. Она улыбается, целует его.
– Иди сходи за мороженым, а я с ней постою.
– Я тебя люблю, – затем оборачивается к дочке, – будет тебе мороженое, Зинка! Жди, я мигом!
Отходит от них, и направляется через центральную площадь парка к киоску.
Он все это помнит. И хорошо.
Специально сейчас представляет все в ярких красках. Пытается уцепиться за каждый момент, каждую деталь того счастливого дня.
«Среда, двадцать третье апреля, солнце слепит глаза, когда смотрю на картины».
Хорошо, что он помнит. Иначе бы не пережил то, что сейчас с ним происходит.
Медсестры в масках вроде бы пытаются содрать с него спецовку. Или снимают ее аккуратно? Он старается не чувствовать это. Старается не смотреть на свое тело. Старается не вдыхать собственный запах. Отказаться от всех чувств. Мозг просто не в состоянии принять это.
Просто наблюдать за днем рождения Зины, стоящим перед глазами.
Кажется, медики обрабатывают его кожу. Тело вроде бы дрожит. Но это может быть все обманчиво. Главное смотреть сейчас, как Лена и дочка смотрят на небесный карнавал. И не чувствовать окружающий мир. Его мир там, в парке.
Голоса вокруг что-то шепчут… или кричат. Кто-то спрашивает про имя, кто-то бегает. Может даже пытается обработать его искалеченное тело. Главное не смотреть на него. Не чувствовать.
В голову пришла страшная мысль – он не может вспомнить купил тогда мороженое или нет? Подарил его Зиночке или нет? Счастлива она была?
Его снова о чем-то спрашивают. Потом люди в белом переговариваются над его телом. И произносится слово «Ликвидатор». Ему вдруг становится нестерпимо страшно, жутко. То ли крик, то ли шепот.
Он все еще в парке. Идет к киоску…
****
– Рита, смотри, он пытается что-то сказать.
– Что, родной? Что? Говори!
Треснувшие окровавленные губы медленно раскрываются.
– Мороженое забыл.
– Рита, что это значит? – спрашивает вторая медсестра.
– Мороженое забыл! Мороженое! Мороженое!
Пациент начинает дергаться, вырывается, орет.
– Тьфу блин, держу его! Зови Зину! Тише, спокойно, нет уже ничего этого, ты давно не в той больнице!
– Зина! Зина! В шестую одиночку срочно!
Человек слышит это имя. Он счастлив? Ему жутко?
Он смотрит на свое тело. И кричит от того, что видит. Представляет?
Прибегает Зина.
– Что случилось?!
– Снова приступ! Видимо, вспомнил Аварию! Давай успокоительное!
Зина быстро отдает шприц, а затем припадает к пациенту. Держа его мечущуюся голову, прижимая ее к постели, шепчет в самое ухо.
– Все хорошо, папа, это просто привиделось тебе. Спи, родной, успокойся.
Медсестры вкалывают снотворное. Пациент медленно засыпает.
– Пятнадцать лет прошло. До сих пор мучается.
– Что говорил в этот раз? – спрашивает Зина. Голос дрожит.
– Снова про мороженое вспоминал… ну, Зиночка, ну хватит…
– Это про день, когда его со станции в больницу привезли? – пытается уточнить вторая медсестра.
– Тише ты!.. Ну все, все… ох, израненная, искалеченная душа.
Девушка дрожит, по ее щекам текут слезы.
Она смотрит на пациента.
– Пап, я про мороженое помню, а ты? – шепчет она, пока другие медсестры обнимают ее.
