1. Глава 1. Марина.
И иду я неспешно походкою плавной, ну почти, если быть совсем честной. И не лебёдушкой белокрылой плыву, а улиткой неприметной ползу. Или уточкой сонной переваливаюсь, или сломанным заводным цыплёнком топаю... И безмерно радуюсь тому, что живу на первом этаже. Ещё сто метров, три ступеньки и пара шагов, и я усядусь на пуфик, с облегчением выдыхая ещё один пережитый рабочий день.
- Детка, здравствуй! - услышала я знакомый голос и приветливо улыбнулась хорошо знакомому мне мужчине.
- Здравствуйте, Тимур Альбертович! - поприветствовала я соседа, который жил этажом выше. - Как Ваше здоровье?
Мужчина негромко рассмеялся и придержал для меня подъездную дверь.
- Неужели я так плохо выгляжу? - шутливым тоном спросил он и игриво подвигал бровями. - Мне кажется, что я очень даже ничего! Для своего возраста, разумеется. Не орёл, конечно, но на соколика-то тяну?
Теперь была моя очередь смеяться и кивать, соглашаясь со сказанным.
- От отца нет вестей? - уточнил он уже совсем другим тоном.
Я отрицательно покачала головой и не сдержала тяжёлого вздоха. Папин хороший приятель понятливо нахмурился и ласково погладил меня по голове, будто мне до сих пор шесть.
- Ничего, всё образуется, детка. Ты, главное, верь в лучшее. И зови на помощь, ежели чего.
- Спасибо! - прошептала ему и стремительно вошла в подъезд, стараясь не расплакаться перед Тимуром Альбертовичем.
Он был единственным из жителей нашего дома, с кем я могла общаться свободно, не ожидая от него никакого подвоха. Я уткнулась лбом в металлическое полотно входной двери и беззвучно роняла слёзы, ища ключи от квартиры в собственной безразмерной сумке. Как же тоскливо стало на Душе... Тоскливо и одиноко. Плечи и шея тридцатидвухлетней Марины Сергеевны Мандрик, то есть мои, покорно смирились с тяжестью абсолютного одиночества достаточно давно, а чуть более года назад окаменели окончательно. В тот день бесследно пропал мой любимый Папа.
Я не смогла бы внятно объяснить причины своего дальнейшего поведения никому, но в полицию с просьбой о розыске обращаться не стала. По моим ощущениям, обожаемый мною Родитель не просто так исчез, оборвав все ниточки между нами, поэтому привлекать лишнее внимание к своей ситуации я не стала. Знакомым же, как и маме, в качестве объяснений его длительному отсутствию хватило нескольких фраз о том, что он уехал на Север, решив наняться на корабль и исполнить свою давнюю мечту - посмотреть Землю.
Стоит пояснить, что с мамой мы не были близки. Совсем. Никогда. Кроме периода её беременности мною. Буквально через пару недель после того, как я появилась на свет, она почти смертельно оглушила Папу, не проронив при этом ни слова, не издав ни звука. Молча, совершенно неожиданно для него, она вышла однажды в магазин за подгузниками для меня, а вернулась - через пять лет. С новой причёской, новым мужчиной и новым ребёнком, которого смогла не только выносить и родить, но и полюбить.
Папа никогда не винил её в том, что она бросила нас. Он объяснял это тем, что обстоятельства, в которых мы все оказались тогда, были сильнее его любви к ней, что ему не хватило мощи Побратима, энергии Рода и ещё чего-то, чему я обыденного объяснения не находила. Ни тогда в детстве, ни сейчас.
Тяжёлая беременность, сложные роды, моя клиническая смерть в первые часы самостоятельной жизни, послеродовая депрессия - всё это подкосило психику женщины, родившей меня, и вынудило поступить именно так, а не иначе. Она лежала какое-то время в специализированной клинике, восстанавливалась и приходила в норму. Позже она вернулась не к нам, а к своим родителям, выбрав почему-то их, а не нас. Несколько лет терапии понадобились моей родной матери, чтобы она смогла найти в себе силы вернуться в мою жизнь. Так феерично и так больно.
Мой обожаемый Родитель любил только её всю свою жизнь, и позже, когда я стала много старше, я поняла, что и она не смогла вычеркнуть его из своей жизни и своего сердца. Не знаю, догадывался ли её мужчина о том, что она близка не только с ним, но всех всё устраивало. Похоже.
Я, конечно, негодовала, мечтала о том, что Папа встретит другую женщину, и вот тогда моя мать точно поймёт, кого потеряла и будет жутко по нему страдать. Но позже у меня отболело всё на этот счёт, когда я окончательно поняла: мой Папа - идеальный однолюб. Я сохраняла с матерью дистанцию, но была вежлива и нейтральна (исключительно ради Отца, разумеется), а её такие отношения абсолютно устраивали.
Из-за проблем со здоровьем, мой вес с самого начала пубертатного периода стабильно находился между значениями "излишек массы тела" и "ожирение". Я была настолько непривлекательна для представителей противоположного пола, что все знакомые мне девчонки даже в своих самых кошмарных снах не воспринимали меня соперницей.
Папа успокаивал меня, как мог. Он убеждал меня в том, что я обязательно встречу тех, кто рассмотрит во мне своё самое драгоценное Сокровище, Дар Космоса, создаст со мной Семью и превратит меня в прекраснейшую и счастливейшую из Женщин. Почему "тех", а не "того" - я никогда не уточняла у него, всё равно же не верила в это. Равно, как и не интересовалась особо, зачем он лично учил меня какому-то странному манийскому языку, которым владел в совершенстве.
