Ласково лился лунный свет, серебря стоящий на подоконнике цветок алое и спинку стула, с висящей на ней одеждой. Ночной ветер влетал сквозь открытое окно, шевелил шторы, задевал мои волосы, нежно перебирая локоны, и терялся в непроглядной темноте комнаты. Иногда тишину нарушал шум проезжающих машин, или кричащий где-то в частном секторе петух. В целом же город был непривычно тихим.
Я села в постели и потянулась. Посмотрела на свои руки: мне казалось, они мерцают точно так же, как только что во сне. Это сновидение повторялось уже несколько раз подряд: безлунная, тёплая ночь, я стою, любуясь на рассыпанные по небосклону звёзды, а сверху на землю сыплется мелкая, мерцающая пыль. Она тонким слоем покрывает всё вокруг: деревья, траву, асфальт. Я протягиваю руки, подставляю их этому удивительному явлению, наблюдая, как кисти начинают сиять в темноте… Вдруг за спиной раздаётся знакомый голос, и я оборачиваюсь, стараясь увидеть стоящего там. И каждый раз сон прерывается в этот самый момент, не позволяя увидеть окликнувшего меня! Каждый раз я старалась заснуть, досмотреть до конца. Но нет, сновидения похожи на ящериц: стоит сделать неловкое движение – и они прячутся в глубинах подсознания, как рептилии в высокой траве! Мне хотелось крикнуть им вслед: «вернитесь, дайте мне увидеть того, кто был со мною!». Однако они растворялись в предрассветной мгле, будто и не было их…
Я подошла к окну, выглянула на улицу – никого. Лишь бездомная собака тоскливо слоняется по пустому двору да несколько голубей сидят на ограде. Воскресенье…
Ненавижу воскресенья! Слишком много людей в этот день в нашей квартире, поэтому я всегда стараюсь уйти из дома пораньше. А раз уж сегодня проснулась с рассветом – можно исчезнуть, пока мама спит. Это позволит мне избежать лишних разговоров.
Два года назад, когда умерла бабушка, мама «влилась» в местную секту. Тогда я не сильно волновалась по этому повод – понимала, что пережить смерть близкого человека очень сложно. Религия помогала маме, и ради этого я старалась принять новый образ жизни. Несколько раз присутствовала на их собраниях, но они казались мне театром: люди пели и танцевали, произносили речи… Это выглядело так искусственно и пафосно, что становилось неприятно.
Нет, я ничего не имею против религии. Если человеку так нравится, если ему это необходимо – почему бы и нет? Но мне всегда казалось, что общение с Создателем возможно лишь в молчании, что оно должно быть спокойным и вдумчивым. Когда всё вокруг затихает, когда не слышно ни человеческих голосов, ни музыки, когда есть только ты и проплывающая неспешно жизнь – мир становится другим. Он как будто приоткрывает завесу, и тогда можно ощутить то, чего никогда не заметишь за суетой. В такие моменты я понимала всевозможных гуру, монахов и шаманов, уходящих от мирской жизни. Тишина открывает чувства. В наше время постоянного движения и бесконечного потока людей, мы утратили себя, став серой массой, не имеющей собственного лица. Приходящие в нашу жизнь люди сливаются в поток, становясь единым целым – чаще всего невыразительным и неприятным. Человек убегает от одиночества, и выстраивает стену между собой и своей душой. Заполняя жизнь всевозможными развлечениями, он надеется скрыться от себя, всеми силами стремится избавится от истинных чувств, от самой своей сути. И, надевая собственноручно созданные маски, в конце концов, окончательно убивает свою душу. Я представляла души таких людей птицами, запертыми в клетках: где-то пингвины, страусы или птицы киви, а где-то вполне способные летать голуби, коршуны, синички… Но от рождения выращенные в клетках, они тоже не умели летать… И всё же мне казалось, что стоит только выпустить их на волю – они сразу же поднимутся в небо! Будто стрижи, которые умеют это «по умолчанию», от природы. Вот только люди держали их крепко запертыми, не давая малейшей надежды на свободу…
С религией тоже сложно. Человек приходит в храм, где ему говорят, как правильно поступать, как жить. И это, вроде бы хорошо, однако есть некоторые «но». Первое – это фанатизм. Человек так увлекается отдельной религиозной идеей, что презирает другие взгляды на жизнь. Он не видит того, что по сути своей, все они должны бы учить любви. Но люди спорят, чья вера правильнее, часто доходя до взаимной ненависти и кровопролития. И это противоречит самой сути духовного пути. Ну а второе, это возможность через церковь навязать людям необходимые мысли. И хорошо, если они благие. А если же нет? Если священнослужители призывают к насилию? И толпа верующих слушает и впитывает эти слова, как губка. Грустно смотреть, как то, что должно бы убирать ненависть и разногласия – плодит их…
Так было с мамой. Она просто оказалась не в состоянии принять мою точку зрения, и я стала для неё воплощением зла. Пожалуй, если бы я вела совершенно неподобающий образ жизни, но при этом ходила в их церковь, она бы воспринимали меня гораздо с большей любовью и пониманием. Оправдывала бы меня тем, что я ищу Бога, стремлюсь победить свои грехи. Но человек слаб, и этим можно всё объяснить. Но нет! Я стала почти врагом, сообщницей Дьявола, ибо не принимала их веру!
