Спасти Одетту

– А ну иди сюда, ничтожный мелкий кот! Да я таких, как ты, каждый день на завтрак ем. И даже не наедаюсь!

Святые сардины в масле! Прямо передо мной на балке перекрытия сидело чудовище с горящими глазами ядовито-желтого цвета! Оно было просто огромным – минимум вдвое крупнее моего толстого друга Спайка и к тому же вдвое шире. Я кот далеко не робкого десятка, но тут даже у меня вся шерсть встала дыбом – от ушей до самого кончика хвоста. Чудовище оскалило зубы, обнажив четыре огромных резца. Да уж, если такие пойдут в ход – никому мало не покажется. Я неуверенно отступил на шаг назад. Только бы не потерять равновесие! Ведь балка, на которой мы оба находились, была расположена в пяти метрах от пола, если не больше!

– Никак наделал в штаны от страха? – издевательски осведомилось чудовище. – И немудрено. Против меня у тебя нет ни единого шанса. Давай-ка лучше уноси отсюда лапы. Как можно быстрее и как можно дальше. Пока я не сделал из тебя фарш!

Звучит не очень. Хотя против фарша как такового я, конечно, ничего не имею! Когда наша экономка Анна подает мне к обеду изысканный тартар из говядины, приправленный щепоткой петрушки, я всеми лапами «за». Однако есть фарш – это одно, а быть им – совсем другое, и перспектива стать фрикаделькой мне отнюдь не улыбалась. Но удирать, поджав хвост?! Мне?! Уинстону Черчиллю?! Самому умному и смелому коту в мире?! Да ни за что!

– Хм, мне кажется, произошло какое-то недоразумение, уважаемый. Я вовсе не ищу ссоры – я ищу тут свою возлюбленную. Одетту. Необыкновенно красивую белую кошку. Не видели вы ее, случайно, где-нибудь?

Теперь пришла очередь чудовища отступить на шаг назад. Очевидно, ему нужно было подумать – а делать это, капая слюной мне на нос, было не так уж удобно.

– Это такая жирная, длинношерстная, да? С одышкой? На каждом шагу задыхается?

Святые сардины в масле! Как он смеет в таких выражениях говорить о моей Одетте?! Какая наглость! Да я за одно только это обязан вызвать его на дуэль. Ну ладно, допустим, она немного располнела в бедрах – так ведь на это есть причина! И эта причина – самая лучшая из всех возможных!

– Одетта не жирная. Она чудесная! – зашипел я на чудовище. – Так видел ты ее или нет? Отвечай давай, и поживее!

Но, вместо того чтобы ответить, чудовище вдруг сделало огромный прыжок вперед и с размаху заехало своей лапищей прямо по моему чувствительному носу. Боль пронзила все мое тело, я потерял равновесие и сорвался с деревянной балки. Еще падая, я заметил, как чудовище подало кому-то внизу какой-то знак. Потом в глазах у меня потемнело…

– Вот, Кира, взгляни, тут хорошо видно, – с этими словами ветеринарный врач госпожа Вильмес повернула маленький телевизор экраном к нам с Кирой, продолжая при этом водить какой-то палочкой по брюшку Одетты.

– Раз, два, три, четыре… а вот и номер пять. В животе у Одетты барахтаются пятеро маленьких котят! – Тут она вдруг на секунду смолкла. – Ой, я вижу еще и шестого! Вот это выводок так выводок – мои поздравления!

Я недоверчиво уставился на экран телевизора, где шевелились какие-то серые пятна. Вот это вот и есть котята? Дети Одетты? Мои дети? А как они попали в телевизор? Я осторожно шагнул вперед и обнюхал экран. Доктор Вильмес рассмеялась:

– Что, Уинстон, удивлен, да? Становиться отцом – это, конечно, очень волнующе.

Отец. Как это звучит! Даже немного жутковато. Особенно учитывая, что я не имею об этом почти никакого представления.

Своего отца я никогда не встречал. Видел только фотографию – она была приколота на пробковой доске в доме у моего заводчика. Лерой оф Ривербэнкс-Малберри. Голубая кровь, чемпион породы «британская короткошерстная», серебристо-серый окрас и величественная осанка. Но был ли он хорошим отцом? Понятия не имею. В общем, мне однозначно не хватает образца для подражания.

Вернер Хагедорн, человек, с которым мы уже много лет живем вместе, тоже не отец, ведь у него нет детей. Впрочем, это не совсем верно. С нами уже довольно долго живут Кира и Анна. Кире тринадцать лет, и она моя лучшая подруга из всех людей, а ее мать Анна пришла к нам в дом в качестве экономки. Но вскоре Анна и Вернер полюбили друг друга и стали парой, а вместе с Кирой из них вышла семья. Так что, кажется, Вернер теперь стал для Киры кем-то вроде отца. Он помогает ей с домашними заданиями, подвозит ее до школы на машине в плохую погоду. Если Кира разбрасывает по дому вещи или, замешкавшись перед выходом, опаздывает к началу занятий, он ругает ее, в точности как Анна. А если ей вдруг случится не сделать уроки, он ее выгораживает и пишет учителям записки, изобретая оправдания. Например, утверждает, что нечаянно положил тетрадку с Кириным домашним заданием в свой портфель и унес ее на работу, в университет. Вернер – профессор физики. На учителей это чаще всего производит сильное впечатление, так что они уже не жалуются Анне. Очень действенный трюк!