Время: здесь и сейчас. 1999 год.
Место: Нью-Йорк.
Крис не мог представить свой день без мысли о ней. Её лицо постоянно возникало в голове с той же навязчивой силой, с которой сердце бьётся в груди. Он закрывал глаза – и вот она: её образ, её улыбка, её глаза, смотрящие на него. Она стала его музой, его наваждением. Крис не понимал, что это значит, не знал, почему она захватила его мысли так внезапно и почему не может избавиться от этого наваждения. Всё началось около недели назад, словно кто-то повернул невидимый ключ, открыл дверь в его сознание и впустил таинственную незнакомку…
***
Как и всегда, он стоял на Торговой улице, прислонившись к стене здания, которое когда-то было детской библиотекой. Уже прошло 10 лет с момента закрытия, и теперь оно выглядело как забытое всеми, заброшенное прошлое с облупившейся краской на окнах и дверях и в некоторых местах развалившимися кирпичами у основания стен. В этом районе почти не осталось детей, которые могли бы стать посетителями библиотеки, а те, кто остались, явно предпочитали улицу и её жестокие законы. Никто не читал книги, никто не искал ответы в словах – вместо этого молодёжь воровала в магазинах, дралась в переулках и устраивала разборки между бандами. Это был “район с низким доходом” – один из бесчисленных районов громадного Нью-Йорка, где даже днём ощущалась опасность, исходящая от самого места. Но, как это всегда устроено, – эту опасность в основном чувствовали люди, случайно зашедшие в этот район, а вот местные ничего не чувствовали и просто жили свою жизнь.
Вдоль здания, на грязной улице, стояли люди. Такие же, как Крис Слайдер, пытающиеся что-то продать, лишь бы заработать хоть немного денег на еду. Кто-то продавал старые книги, вероятно, украденные из той же библиотеки. Кто-то приносил антиквариат, вытащенный из пыльных шкафов или подвальных кладовок, или из чужих домов, а кто-то – обычные вещи из своих квартир, которые не жалко было продать. Это был мир, где никто не говорил о порядочности, где было важно лишь выжить. Криса считали довольно оригинальным молодым человеком среди местного сообщества продавцов, потому что он не воровал и не продавал чужое. Он торговал своими картинами.
Его картины не были произведениями чужих авторов, украденными откуда-то или доставшимися ему по наследству. Это были его собственные творения, в которые он вкладывал частицу своей души. Время от времени он рисовал Нью-Йорк таким, каким видел его из окна дома, где находилась его квартира – огромным, холодным и неприветливым. Во всяком случае таким он выглядел в его районе. Иногда его кисть копировала лица знаменитостей с фотографий, найденных в журналах. Но чаще всего его работы изображали что-то большее – сюрреалистические пейзажи, фантастические миры, которые рождались в его голове в моменты вдохновения. Эти картины были его способом сбежать от реальности, которая ему не очень нравилась.
Продавал он картины дёшево, лишь бы выжить. Денег хватало ровно на оплату комнаты и на еду, но не более. Жизнь для него не была такой, какой она должна быть в 19 лет – яркой, наполненной надеждами и мечтами. Его настоящее было серым и безрадостным, и он давно перестал верить в светлое будущее. Единственное, чего он по-настоящему хотел, – это сбежать. Покинуть эту “дыру” навсегда. Но пока что это было невозможно. Родителей у него не было, и весь его доход и жизнь в целом зависели только от него.
Криса не интересовали банды, не манили грязные закоулки и уличные разборки. В его мечтах и желаниях он хотел учёбы, знаний, университетской жизни. Для него высший свет заключался не в богатстве или славе, а в возможности учиться, быть среди тех, кто стремится к знаниям. Но дорога туда для него была закрыта. Он не мог позволить себе этого. Иногда он пробовал завести беседу с кем-то из студентов, гуляя по территории ближайшего университета. Но все девушки шарахались от него, как от чумы, а парни смотрели с такой неприязнью, что казалось, они готовы были напасть на него прямо там, посреди университетского кампуса.
Возможно, причиной мог быть внешний вид Криса – он был худощавым парнем, вечно одетым во всё чёрное, что помогало ему оставаться незамеченным в мрачных переулках района и особенно поздними ночами. Его чёрные, как ночь, волосы, острые черты лица, унаследованные от отца, и угольно-чёрные зрачки создавали образ, который одновременно пугал и завораживал. Люди в целом были не очень приветливы и дружелюбны с ним.
Днём он стоял на улице, продавая свои картины, а по вечерам скрывался в своей комнате, где предавался мечтам о другом мире. Миссис Хадсон, старушка, у которой он снимал комнату, иногда вытаскивала его из этих грёз своим стуком в дверь. Она брала с него символическую небольшую плату за жильё, но просила рисовать её и её квартиру в качестве дополнения к арендной плате. И Крису это нравилось. Её квартира была словно застрявшей во времени – старинная мебель, украшенная резьбой, ковры-картины, потерявшие свою яркость от времени, но всё ещё полные историй. Миссис Хадсон садилась в кресло с резными львами на подлокотниках, надев своё лучшее платье, и Крис рисовал её, как графиню в старинном замке. Это были моменты, когда его мечты пересекались с реальностью с небольшой ноткой юмора.
