Чувашия, где-то между Ёлкино и Мочарским
1991 г., август
Матвея укачивало. Он вжался лицом в колени, вдыхая прелый запах старой обивки. Сандалии дрожали в такт рёву двигателя. Лёгкие трепетали, как крылья бабочки, и Матвей представлял, как они ломают рёбра и вырываются наружу. Сквозь гул и завывание радио – «До свиданья, мама, до свиданья!» – доносился невнятный разговор родителей. Говорила в основном мама.
Машину качнуло. Горло сдавило. Густая овсяная каша комом поползла по пищеводу. Матвей зажмурился, сжимая кулаки под животом. Учуял запах и скривился. Так пахло, когда отец приносил с охоты подстреленных зайцев: кислым молоком и железом. Вдохнул носом, уже готовый распрощаться с содержимым желудка, как машина замедлила ход и остановилась.
– Мы приехали, родной, выходи, – мама мягко погладила его по спине.
Хлопнула дверь.
Матвей медленно поднял тяжёлую голову, представляя, что она – аквариум, а внутри вместо воды плещется кисель. Вспомнил, как ворчал прадед Саша: «Куда ты носишься, все мозги расплескаешь».
Он нажал на ручку, но дверь не поддалась. В окне мелькнул сарафан матери: она шла к низкому деревенскому дому. Матвей вдруг испугался: вдруг он превратился в призрака, и мама забудет о нём? Глухо ударил в стекло, потом ещё раз, сильнее нажал на ручку, толкнул. Дверь отъехала в сторону, и он повалился в траву. Каша вырвалась наружу, оставив во рту прогорклый привкус.
Отплевавшись, он поднялся и, пошатываясь на слабых ногах, направился к матери. Та стояла у двери, из которой выглядывала старуха. Голова закружилась, и Матвей замер, чувствуя, как мир вокруг накренился. Он сделал шаг вперёд, но вдруг, сам не зная почему, обернулся.
Деревенский дом с пристройкой стоял среди густого лиственного леса. Из чащи донёсся треск. Сначала – глухой гул, будто земля сдвинула челюсть. Щелчок, словно кто-то перекусил проволоку. Матвей попытался понять, откуда звук, как вдруг взгляд выхватил волка, точно как в книжке, где среди множества деталей нужно найти одну. Тот сидел на границе леса, шерсть свалялась, глаза – плоские, как пуговицы на старом отцовском кителе, – не моргали. Матвей оступился, побежал к маме и крепко обхватил её за талию.
– Это мой сын, Матюша. Поздоровайся с бабой Радой, – мама ласково провела по его волосам, и дрожь в груди чуть утихла.
Матвей выглянул из-за юбки и снова посмотрел на лес. Волк не исчез.
– Вдвоём приехали? – голос старухи напомнил лязг ржавых ножниц.
– Вдова я, – спокойно ответила мама.
Голос бабы Рады был плохим. Матвей не мог объяснить, почему, но он точно знал, что в дом заходить нельзя.
– Мам, – позвал он. – Поедем домой. Папа вон в машине ждёт.
– Не говори глупости, – она отдёрнула руку и сгладила улыбкой злость. Заговорила быстро: – Вы не думайте. У пятилеток фантазия активная. Матюша что только не придумает. Так мы можем войти?
– Входите, – скрипнула баба Рада и освободила проход.
Матвей посмотрел в чёрный проём, а затем снова на волка. Показалось, что тот приблизился. Сглотнул. Мама подтолкнула его внутрь.
«Нам туда не нужно, мамочка», – хотел сказать он, но от следующего толчка переступил порог.
Москва, 2012 г., август
За дверью что-то грохнуло. Матвей вздрогнул и резко открыл глаза. В голове шумело, комната плыла. На миг ему показалось, что вместо своей руки он видит волчью лапу, но, моргнув, обнаружил привычные пять пальцев. Несколько секунд пытался собрать мысли в кучу, пока не осознал: снова вырубился прямо за столом.
Он поправил съехавшие очки и устало посмотрел на хаотично разбросанные по клавиатуре и столу карты Таро.
Из-за стены доносился приглушённый разговор.
– Позови Матвея, – потребовал Батлай.
– Не могу. Он занят, – раздражённо ответила Маша.
«Да уж, про вежливость в степях, видимо, не слышали», – подумал Матвей и улыбнулся. С Баем последний раз они виделись несколько месяцев назад в деревне Тонта, в Ольхонском районе.
– Да ну? И чем же, Степнова?
– Дописывает отчёт. Сказал не трогать, а то Лидия его кишки по стене размажет.
Матвей перевёл взгляд на компьютер. На экране был открыт вордовский документ. Под шапкой «Частное детективное агентство “Позвоните Лиде”» значился единственный заголовок:
«Дело №26. Троицк. Женщина на заводе родила покойника».
Зацепок – ноль.
Поначалу, когда Маша передала ему заполненный бланк от Лидии – та диктовала заявку по телефону, категорически отказываясь от электронных сообщений, – Матвей решил, что произошла ошибка.
Ну, родила женщина мёртвого ребёнка – дело житейское. Пусть больницы разбираются, в крайнем случае – местная полиция.
Маша лишь бросила на него тяжёлый взгляд и молча протянула трубку: есть вопросы – звони Лидии.
Иронично, конечно.
Матвей вздохнул и решил съездить на вызов.
Заказчиком оказался муж. Они с женой состояли в секте под названием «Колесо Жизни». Цигун, медитации, фитотерапия, регулярные поездки в Китай к основателю движения. От кого-то из сектантов они и узнали номер Лидии, которая, по их словам, могла узнать правду обо всём.
Мужчина, Сергей, был высоким крепким детиной с неестественно широкой улыбкой. Матвей поёжился: так не должны выглядеть люди, которые теряют детей. Но после пяти минут беседы он понял: ребёнка вообще не должно было быть. Сергей давно сделал операцию и не мог стать отцом. Матвей мягко намекнул на возможность «других связей», но тот категорически отмёл все подозрения.
