Шейх Николас аль-Рашид – Лев Пустыни, блистательный наследник императорского трона Квидара, вышел из своего шатра на раскаленные пески, держа на руках женщину.
Шейх был одет в белый бурнус с золотой отделкой; его серебристо-серые глаза смотрели вперед и сверкали от ярости. Женщина, обвив руками его шею, смотрела на него с невысказанной мольбой.
– Что случилось, Ник? – спросила она.
– Нас снимают, – ответил он.
«Но каждый, кто увидел эту фотографию на обложке журнала „Сплетник“, сделал иной вывод», – мрачно подумал Ник.
Под фото была огромная подпись: «Шейх Николас аль-Рашид держит на руках свое последнее завоевание – красавицу Дину Берджесс. Каково быть пленницей такого великолепного дикаря пустыни?»
Ник выругался.
– Зачем они лгут, эти подлые ублюдки?
Невысокий мужчина в противоположном конце комнаты кивнул:
– Вы совершенно правы, сир.
Ник поднял глаза и прищурился.
– Они называют меня дикарем пустыни, словно я какой-то зверь. Они считают меня некультурным и жестоким животным?
– Нет, сир. – Маленький человечек сложил руки вместе. – Конечно нет.
– Никому не сходила с рук попытка обозвать меня.
Хотя нет. Однажды кое-кому это сошло с рук. Ник нахмурился. Это была женщина, вернее, девушка.
«Ты обыкновенный дикарь», – сказала она тогда.
Ник нахмурился:
– Это фото сделали на фестивале. Это был Ид аль-Баранда – государственный праздник Квидара! – Он вышел из-за массивного букового стола и зашагал к стене с окнами с видом на один из каньонов Нью-Йорка. – По традиции я был в бурнусе.
Абдул согласно кивнул.
– И шатер, – процедил Ник сквозь зубы. – Этот чертов шатер принадлежал поставщику еды.
– Я знаю, милорд.
Ник вернулся к столу и схватил журнал.
– Ты только посмотри на это!
Абдул осторожно шагнул вперед и всмотрелся в фотографию.
– Милорд Рашид?
– Они отредактировали снимок: стерли океан и поставили шатер в центре пустыни!
– Да, милорд, я понимаю.
Ник пригладил рукой волосы.
– Мисс Берджесс порезала ногу. Вот почему я нес ее.
– Милорд Рашид. – Абдул облизнулся. – Не надо объяснять.
– Я нес ее в шатер, а не наружу… – Он глубоко вздохнул. – Нет, я не стану злиться.
– Отлично, сир.
– Это бессмысленно. – Ник положил журнал на стол, засунул руки в карманы брюк и одарил секретаря холодной улыбкой. – Разве это не так, Абдул? Если эти идиоты хотят совать нос в мою жизнь, мне наплевать.
– Да, милорд.
– Если люди хотят читать такую чушь, пусть читают.
Абдул кивнул:
– Точно.
– В конце концов, какое мне дело, если меня называют дикарем? – Он шире растянул губы в улыбке. – У меня юридическое образование и большой опыт в финансовой области. И я представляю древний, благородный и высококультурный народ. Дурака, написавшего эту статью, нужно четвертовать. Но предварительно его надо раздеть догола, обмазать медом и оставить под палящим солнцем пустыни на съедение муравьям.
Абдул низко поклонился, отступая к двери.
– Я немедленно займусь этим вопросом.
– Абдул? – Ник глубоко вздохнул. – Не надо ничего делать.
– Но, милорд…
– Поверь мне, – сказал шейх, едва заметно улыбаясь, – мои американские гены предупреждают меня, что моим соотечественникам не понравится четвертование.
– В таком случае я потребую опровержения.
– Нет. Это не принесет никакой пользы, а только привлечет нежелательное внимание ко мне и Квидару.
Абдул склонил голову:
– Как прикажете, милорд Рашид.
– Позвони флористу. Пусть он отправит мисс Берджесс шесть дюжин красных роз. Цветы должны доставить немедленно, вместе с банковской картой. – Ник нахмурился. – Я хочу извиниться перед мисс Берджесс за то, что она угодила в скандал.
– О, я уверен, что мисс Берджесс очень недовольна тем, что ее фото появилось на обложке журнала, – сказал Абдул.
– Насколько я понял, это был даже не репортер. Это мог быть кто-то, кого я считаю другом. – Ник запустил пальцы обеих рук в свои черные как ночь волосы. – Если я когда-нибудь доберусь до одного из этих навозных жуков, которые вторгаются в частную жизнь других…
Абдул упал на колени на шелковый ковер и умоляюще сложил руки под подбородком.
– Я виноват. Я не должен был показывать вам такую мерзость.
Ник вздохнул, наклонился и поднял Абдула на ноги.
– Ты поступил правильно. Мне нужно было увидеть эту мерзость перед сегодняшней вечеринкой. Кто-то обязательно скажет мне о статье, чтобы увидеть мою реакцию.
– Никто не осмелится, сир.
– Поверь мне, Абдул, кто-нибудь осмелится. – Ник улыбнулся. – Например, моя милая младшая сестра. Она любит меня дразнить.
Абдул вздохнул:
– Да, милорд. Но сегодня на вечеринке не будет незваных гостей. Только те, у кого есть приглашение. А приглашения я рассылал сам.
Ник кивнул:
– Двести пятьдесят моих самых близких и дорогих друзей. – Он усмехнулся. – Это хорошо.
Его секретарь кивнул:
– Это все, милорд Рашид?
– Да, Абдул. Спасибо.
– Всегда к вашим услугам, сир.
Ник наблюдал, как старик низко кланяется и выходит из комнаты. Секретарь годился ему в дедушки, но строго соблюдал традиции.
Ник вздохнул, подошел к своему столу и сел в резное кресло. Жители Квидара и даже многие американцы кланялись в его присутствии. Он не возражал против почитания со стороны своих соотечественников. Но когда это делали люди из других стран, ему казалось, что они видят в нем только араба в развевающихся мантиях – первобытное существо из шатра.
