Стрекоза ты моя бестолковая

Стрекоза ты моя бестолковая
О книге

Книги Татьяны Булатовой читаются легко и увлекательно, потому что отлично написаны, и даже когда речь идет о драматичных событиях, все равно чувствуется неповторимая авторская ирония. «Ох уж эта Люся», «Большое сердце маленькой женщины», «Мама мыла раму» и многие другие книги известны и любимы читателями.

«Стрекоза ты моя бестолковая» – книга о любви. Но не той любви, о которой пишут в «женских романах», а настоящей любви, которая никогда не бывает легкой. История Кости и Машеньки, непростая, горькая, обязательно тронет читателя и заставит задуматься о том, какие крутые виражи иной раз выделывает судьба, проверяя человека.

Машенька была похожа на стрекозу: тоненькая, хрупкая, с большими, широко расставленными глазами. Казалось, ее мог сдуть ветер. Костя влюбился до умопомрачения: от ее запаха кружилась голова, с ней он забывал о сне, еде, о тех простых человеческих делах, которые наполняли жизнь всех вокруг. Так бы и сидел рядом с ней, забыв о работе, о друзьях-товарищах. И Маша отвечала ему взаимностью.

Но вскоре Костя понял, что его Машенька – не такая, как все.

Тонкий, психологичный, написанный с иронией и неповторимой сказовой интонацией роман о том, что бывает, когда жизнь вмешивается в любовь.

Книга издана в 2022 году.

Читать Стрекоза ты моя бестолковая онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.


© Федорова Т. Н., 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022

* * *

На Марфу Васильевну Соболеву жалобы писали с завидным упорством. И в домоуправление, и в общественный пункт охраны порядка, и в отделение милиции, и в санэпидстанцию. Куда можно – туда и писали. И правильно делали! Мыслимое ли дело?! В однокомнатной хрущевке и одному-то человеку дышать нечем, а здесь – больше двух десятков кошек! А может, и трех. Говорят, когда эту сумасшедшую психиатрическая бригада силком из квартиры выволакивала, со счета сбились.

В общем, как только Марфу – в машину, соседи – к дверям. И давай кричать на участкового Куруськина, предусмотрительно перекрывшего вход в Марфины чертоги:

– Открывай дверь, начальник. Открывай! Мы это гнездо крушить будем. Сколько лет мучились – вонь эту терпели, здоровье теряли, нервы портили!

– Не могу, граждане! Права не имею. Вдруг – вернется, а тут все раскурочено. Кто отвечать будет? Я?!

– Ты власть – ты и отвечай! – Разгоряченные жильцы стеной пошли на участкового. – А если внутри кошки остались? От голода сдохнут – вонять начнут. Все равно милицию вызывать придется и дверь взламывать.

– И взломаем! – с готовностью пообещал лейтенант. – Санкция будет – любую дверь взломаем!

– Когда-а-а-а?

– Да откуда я знаю когда! – взвился Куруськин, но быстро успокоился и, прижав к груди кожаную папку с документами, пояснил: – Дохлая кошка – это вам не труп! Никакого преступления в ее смерти нету. Столько лет терпели, еще пару недель подождете, пока бумага из Карамзинки не придет: что так, мол, и так, оставлена ваша Марфа Васильевна на принудительное лечение до конца своих дней.

Слово «Карамзинка» на митингующих произвело отрезвляющее действие: психиатрическая больница имени Н. М. Карамзина – заведение серьезное, с ним не поспоришь. И только Нина Жданова – старшая по подъезду – грудью пошла на участкового, раздувая ноздри:

– Пока бумага из Карамзинки дойдет, как бы ты, Анатолий Сергеич, без погон не остался. Сейчас вот печать на дверь поставишь, а там – труп, потому что психованная наша здесь не только ночлежку для кошек устроила, а и всяких разных привечала, что под лавками в парках ночуют или в подвалах прячутся. Смотри, начальник!..

Немного подумав, лейтенант, не меняя местоположения – перед дверью, нерешительно переступил с ноги на ногу и нехотя предложил:

– Что ж, осматривать будем?

– Будем, Анатолий Сергеич, – блестя глазами, выдохнула Жданова и возглавила отряд столпившихся около проклятой двери соседок.

– Без понятых не положено, – участковый пытался следовать букве закона. – Понятых надо брать. Кто, граждане, пойдет в понятые?

Вместо ответа на вопрос поднялся лес рук.

– Столько понятых не бывает, – покачал головой Куруськин и, строго посмотрев на желающих, скомандовал: – Гражданка Жданова, гражданка Сидорова и вы (он обратился к управдому Гаврилову), Петр Вениаминович, пройдемте со мной…

– А мы? – заволновались ощущавшие свою причастность к происходящему соседи.

– Не положено, – отрезал участковый, распахнул дверь и шагнул через порог.

Так и есть – пушистыми брызгами врассыпную бросились кошки, схоронившиеся в квартире, пока из нее вытаскивали горячо любимую хозяйку.

«Правы, черт побери!» – вынужден был признать Куруськин, незаметно переглядываясь с печальным управдомом Гавриловым, судорожно прикладывающим к носу скомканный несвежий платок: вонь стояла страшная!

Первым замутило Петра Вениаминовича, но он мужественно сдерживался ввиду своего служебного положения. Другое дело – Сидорова. Взглянув на скорчившееся начальство, она легко ретировалась из квартиры, невзирая на возложенные на нее полномочия.

– Ну что там, Люда? – тут же окружили ее женщины: – Правда, что ль, труп?

Одуревшая от вони, Сидорова побоялась открыть рот и только отрицательно замотала головой. А потом и вовсе стремглав выбежала из подъезда на свежий воздух. И там, под высокими тополями, у нее возникло ощущение, схожее с тем, что девчонкой пережила на уроке начальной военной подготовки, когда бесшабашные одноклассники ради шутки пережали ей соединительную трубку противогаза и она чуть не потеряла сознание. «Вот уж точно! – шумно втянув в себя воздух, изумилась Сидорова. – Живем и не замечаем, дышим себе и дышим, как будто так и надо…»

Пока она размышляла о прелестях нехитрого человеческого существования, из подъезда вывалился бледный Петр Вениаминович, но до целительных тополей не добрался – стравил сразу же на клумбу, забыв, что та являлась эстетическим достоянием двора образцового содержания.

– Эк тебя, Вениаминыч! – посочувствовала воскресшая на свежем воздухе Сидорова, а потом решительно заявила: – Как хочешь, а я туда больше ни ногой. Мне моя жизнь дорога, будь там хоть два трупа…



Вам будет интересно