1
Начало 1944 года. Восточная Пруссия
…Волк призрачной тенью проскользнул в тени густого кустарника, осторожно ступая мягкими лапами, поднялся на вершину небольшой горушки, настороженно потянул чуткими ноздрями воздух и затем неторопливо улегся, привычно устроив угловатую голову на вытянутые передние лапы. Желтые умные глаза равнодушно смотрели на знакомые места, где еще не так давно волк был единовластным хозяином. Несколько лет назад, осенью, здесь, в глуши мазурских болот и лесов, появились люди, много людей. Ревела моторами громоздкая техника, рабочие рыли землю, вгрызаясь все глубже и глубже, – похоже, строили огромное логово для неведомого зверя невероятных размеров… Потом стройка закончилась, бетонные бункеры и бараки тщательно замаскировали, обнесли многими рядами колючей проволоки, а все подступы застелили минными полями. Неподалеку расположились два аэродрома, где приземлялись и взлетали самолеты с белыми крестами на крыльях и угловато-паучьей свастикой на хвостовых оперениях – приносили гостей к хозяину логова, а затем вновь уносили их прочь. Наверное, туда, где на востоке глухо погромыхивала канонада, где, по-видимому, шла большая драка между двумя огромными стаями, вожак одной из которых и скрывался здесь, в темной бетонной норе… Волк вряд ли смог бы объяснить, почему он уже заранее уверен, что та, далекая, стая победит эту – может быть, оттого, что чисто звериным шестым чувством ощущал нервозность и какую-то неуловимую, необъяснимую обреченность, невидимым облаком накрывшую логово нового хозяина этих мест… Старый вожак знал: стая людей сильнее волков и воевать с ними не стоит, глупо – пули сильнее и быстрее клыков. Нужно просто подождать, когда одни двуногие хищники перебьют других, и тогда этот лес, это озеро и болота вновь станут принадлежать волкам – так было всегда и так будет… А ждать и терпеть старый волк умел… Если бы серый умел еще и улыбаться, то непременно ухмыльнулся бы, узнав, что загадочное железобетонное логово носит название «Wolfschanze» – «Волчье логово» – по прихоти верховного главнокомандующего германскими войсками Адольфа Гитлера, устроившего здесь одну из своих ставок…
Вильгельм Кейтель, начальник ОКВ (Oberkommandovermacht) – верховного командования вермахта, заканчивал свой доклад фюреру, старательно придавая своему лицу выражение непоколебимой уверенности в успехе германской армии; однако реальные факты говорили о том, что для «великого оптимизма» особых оснований нет, и фюрер это прекрасно осознавал…
– Как вы знаете, мой фюрер, положение на восточном фронте складывается довольно серьезное, хотя и не катастрофическое… После отстранения в декабре 42‑го фельдмаршала фон Лееба, командующим группой армий «Север» был назначен Георг фон Кюхлер – он блокировал Петербург более двух лет, но в январе русские все-таки прорвали блокаду, а наши войска вынуждены были отойти на уровень линии «Пантера»… На южном и западном участках наши войска также ведут тяжелые бои, – Кейтель добавил в голосе немного озабоченности. – Русские, не считаясь с огромными потерями, стремятся освободить Украину, Белоруссию и выйти к бывшим границам своей страны…
– Достаточно, фельдмаршал… – Гитлер устало шевельнул рукой и окинул присутствующих на совещании офицеров своим знаменитым тяжелым взглядом, почти неизменно вызывавшим в собеседнике легкий трепет и оцепенение. – Я помню и о трудностях на Востоке, и о том, что американцы еще в июле сорок третьего высадились на Сицилии, а теперь грозят отобрать у нас Италию! Я не забыл, что в мае того же сорок третьего наш экспедиционный корпус вынужден был убраться из Африки и теперь мой славный Роммель удерживает для нас Италию… Для нас, а уж никак не для этого болтуна и неудачника Муссолини! Поражения и трудности, бесконечные трудности! Видимо, настает время, когда мы сможем убедиться, достоин ли меня немецкий народ, или же он годится лишь на то, чтобы бесславно погибнуть под ударами наших врагов…
– Мой фюрер, до сих пор провидение помогало вам вести нас к победе и мы все уверены, что оно не оставит вас и впредь – Великая Германия сокрушит всех своих врагов, как бы сильны они ни были! – не замедлил вставить Йодль, начальник оперативного отдела – второй человек в ОКВ.
– Мой Йодль, сейчас не время для красивых фраз, – фюрер слегка поморщился и отыскал взглядом Эриха Шумана, заменявшего на совещании министра вооружения Альберта фон Шпеера. – Профессор, я хочу услышать, что там у нас с давно обещанным вашими учеными «Wunderwaffe» – чудо-оружием? Как продвигается работа, можем ли мы надеяться на успех? Или с атомным проектом произойдет то же самое, что и с хвалеными «Фау», – ваши умники вбухали огромные средства в никуда не годные «шипучки», жалкое подобие русских «катюш»?!
Шуман, профессор Берлинского университета, начальник исследовательского отдела в Управлении по вооружению, непосредственно курировавший работы по созданию атомной бомбы, встал, оперся кончиками пальцев о дубовую столешницу, солидно откашлялся и начал хорошо поставленным преподавательским голосом:
– Мой фюрер, прежде всего, осмелюсь уточнить, что работа над «Фау-2» продвигается более чем успешно, и в ближайшее время мы сможем обстреливать Англию! Далее… Полагаю, вы помните, что деление атомного ядра урана открыто Ганном и Штрассманом еще в декабре 1938 года. Это были результаты чисто научных исследований, и они не имели никакого практического применения – учитывая технические возможности, доступные тогда в рейхе, в тот момент не могло быть и речи о создании атомной бомбы! Мы могли лишь вести работы по созданию «атомного реактора-двигателя», для чего были необходимы уран и запасы тяжелой воды. Кстати, завод в Норвегии, где мы производили тяжелую воду, был дважды выведен из строя – сначала партизанами, потом авиацией англичан – и вновь начал работу лишь в конце сорок третьего года… Одновременно во Фрейбурге мы проводили эксперименты по усовершенствованию метода, не требующего тяжелой воды и основанного на увеличении концентрации редкого изотопа урана – урана-235…
