Я поднялся по лестнице на веранду, где супруга сидела в инвалидном кресле – коляске. Перед ней на столе стояли заварной чайник с двумя чашками, блюдце с вареньем и конфеты.
Подойдя к ней, я наклонился и улыбнулся ей, она ответила взаимной улыбкой, и я поцеловал её в теплые, нежные губки.
– Добрый вечер, Аннушка! – приветствовал я.
– Добрый, Муслим, – ответила она.
– Прости, что сегодня вернулся поздно, – сказал я с сожалением.
– Всё в порядке. Ты ужинать будешь? – поинтересовалась она.
– Нет, а вот чаю с тобой попью, – через стеклянную дверь веранды я увидел, как дети сидят за письменным столом в комнате. – Дети не спят?
– Ты же знаешь, Муслим, что они не уснут пока не поговорят с тобой.
– Хорошо, я уложу их спать и вернусь к тебе, – обещал я.
– Да, разумеется, – подтвердила она.
Подойдя к детям, я спросил: «Чем вы заняты?».
– Папа, папа, – радостно вскричала дочка и вспрыгнула мне на ручки.
– Наргиз, разве маленькой принцессе не положено спать? – поцеловав ее в щёчку, шутливо поинтересовался я.
В ответ она засияла улыбкой и уткнулась мне в грудь.
– Привет, пап, – проговорил сын.
– Привет, Мурад, – сердечно ответил я.
– Я хочу тебе показать… – Мурад указал на листы с чертежами, разложенными на письменном столе.
– Я сейчас уложу нашу принцессу спать и вернусь к тебе, и мы всё обсудим, хорошо? – предложил я.
– Хорошо, – согласился сын.
Я сидел у кроватки дочурки. Она, укутанная в одеяльце, смотрела на меня добрыми, озорными глазками.
– Папа, а ты не посмотрел на мой рисунок, – сказала она.
– Уже поздно. Может утром посмотрим? – предложил я.
Дочка нахмурила брови.
– Ну, ладно, показывай, – согласился я, улыбаясь.
Она соскочила с кроватки, вихрем понеслась к столику и вернулась с листком бумаги. Передав его мне, уселась на кроватку, ожидая моих комментариев.
Я внимательно рассмотрел рисунок.
– Я с мамой хожу по парку, – комментировал я рисунок, – братик рисует чертежи.
– Да, Мурад занят, – объяснила дочурка, – вы с мамой гуляете.
– Где же ты?
– Меня не видно: я рисую!
– Спряталась?
– Да, нет, папа, не спряталась. Я просто здесь рисую, – она показывала на себя, обозначая, что оказалась перед бумагой.
– Какие у меня замечательные очки!
– Да! – подтвердила она, радуясь, что её рисунок получился таким забавным.
– У мамы новая, красивая прическа!
– Мама хочет, чтобы мы радовались: она такая красивая– красивая! – гордо сообщила дочка.
– Я заберу рисунок – мы посмотрим вместе с мамой.
– Хорошо, – согласилась она, – а завтра я ещё нарисую.
– Буду ждать, – поддержал я её.
– Только там я буду видна, – добавила она, подчёркивая, что сегодня решила скрыться от нас на своём рисунке.
– Договорились, – улыбнулся я ей.
После того, как она легла спать, я нагнулся и поцеловал её в щёчку.
– Спокойно ночи, моё сердечко, моя принцесса.
– Спокойной ночи, папа!
Я вернулся к сыну.
– Что ты мне хотел показать? – спросил я с интересом.
– Я делаю чертежи домика для птиц.
– Скворечника? – уточнил я.
– Да, только я хочу, чтоб он был необычным, не так, как рисуют в книжках, – объяснил он свою задумку.
– Замечательно, мне нравится! – рассмотрев чертежи, я одобрительно похлопал его по плечу. – Только надо идти спать: уже поздно.
– Пап, а мы завтра сможем смастерить домик для птиц? – спросил сын, вставая из– за стола и смотря на меня с нетерпением.
– Завтра не получится: я буду занят, – пояснил я – Но в воскресенье я свободен. Обязательно смастерим его вместе.
Обняв сына и пожелав ему хороших снов, захватив с собой плед и рисунок дочери я вышел на веранду.
Поставив бумагу с рисунком дочери на стол, я заботливо укутал супругу пледом.
– Спасибо, – поблагодарила она с теплотой в голосе.
– Не за что, – я улыбнулся и уселся рядом с ней на плетёное кресло.
– Уложил детей спать? – поинтересовалась она, глядя на меня нежными глазами.
– Да, – я кивнул, а потом бросил взор на стол – Почему чай не пьём? Он остывает.
– Хотела тебя дождаться, чтоб мы вместе посидели.
– Вторая чашка для меня?
– А для кого же ещё? Между прочем чай Мурад заваривал.
– Молодчина, растёт мужичок! – сказал я с гордостью в голосе, думая о нашем сыне, который становился все более ответственным и самостоятельным.
Я привстал и наполнил чашки чаем. Протянул одну чашку ей – она, обхватив ее обеими руками, поднесла к губам, наслаждаясь ароматом, сделала небольшой глоток.
– Какой вкусный чай! – с восторгом отметила она.
– Тебе подать варенье или конфеты? – предложил я.
– Буду пить без них, – отказалась она, – чтобы не перебивать аромат чая.
– Как ты, Аннушка? – спросил я, опять усаживаясь в кресло рядом с ней, – Как прошёл сегодняшний день?
– Да, как всегда, – ответила она с грустью – всё болит.
Я взял ее за ручку.
– Я всё хочу уменьшить дозу обезболивающих, но эта боль не отпускает меня, – продолжала она.
– Понимаю, любимая, я так хочу, чтоб тебе полегчало – я пытался поддержать её.
– А что это за рисунок на столе? – она решили сменить тему.
– Рисунок Наргиз, – я протянул ей бумагу.
Жена улыбнулась, посмотрев на рисунок.
– Ты замечаешь, она никогда не рисует меня в инвалидном кресле, будто не соглашается с моей участью, – отметила она, выражая свои чувства.
– Ну, под тобой крутая гоночная машина, – пошутил я, – какое же это кресло?
