– Агнесс, моя ненаглядная дочь, как же мы тебя ждали! – протягивая руки, радостно воскликнула матушка.
Непривычно теплый прием настолько пугал, что я позорно попятилась, отгородившись от родительницы увесистым золотым кубком. Любая на моем месте запаниковала бы! Если четыре года подряд домашние напрочь забывали о приезде студентки на зимние каникулы, а на пятом курсе вдруг встретили с буйным восторгом, то имело смысл держаться поближе к входной двери, чтобы шустро ретироваться на улицу в случае чего.
В материнские объятия меня тараном впихнул дорожный сундук, вальяжно вплывший по воздуху с улицы.
– Добрых дней, милое чадо, – проворковала матушка, запечатлев на моем веснушчатом лбу торжественный поцелуй.
Она «под мухой», что ли?!
Правду о жизни в семье с тремя детьми я, вторая по счету дочь, открыла еще в нежном возрасте и к двадцати годам в полной мере смирилась с этим печальным знанием. Первенец – это материнская гордость, воплощение амбиций, надежда на безбедную старость. Младший – неожиданная радость в то паршивое время, когда в семейных буднях остается одно удовольствие: потрепать нервы дражайшему супругу. А средний ребенок – прости пресвятой Йори – запасной.
Где только матушка меня не забывала! В шесть лет случайно оставила на весенней ярмарке в компании карамельного яблока на палочке. Во втором классе гимназии нечаянно запамятовала, что отправила на экскурсию в заповедник магических существ, и страшно удивилась, обнаружив на пороге за руку со взбешенной преподавательницей. На первом курсе в родительский день посетила какую-то другую академию и жутко обиделась за то, что я не появилась. В общем, если начать считать, то не хватит пальцев на руках и ногах. И каждый раз во время этих нелепостей отец был занят на магической службе. Он-то никогда не путал ни точное количество дочерей, ни названия их учебных заведений.
– Добрых дней, – ошеломленно поздоровалась я и покосилась на мамину помощницу по хозяйству, пытаясь отыскать в румяном лице Мейбл ответ – что происходит. Может, подмигнет или закатит глаза? Но обычно трезвомыслящая тетушка улыбалась придурковато-вкрадчивой улыбкой храмовой блаженной.
Я немедленно уверилась, что случилась какая-то страшная беда, о чем и спросила без лишних экивоков, не снимая шляпки и голубого форменного пальто с гербом магической академии на рукаве. Опять-таки убегать на морозную улицу лучше одетой, чем раздетой.
– Много чего случилось. Даже слишком много! – забирая из моих рук кубок, оповестила мама и охнула: – Какая тяжелая уродливая чашка!
– Это кубок, – поспешно пояснила я, пока в голове у родительницы не созрел план превратить награду за победу в турнире по защите от темных чар в емкость для хранения пуговиц. – Вручили за первое место в турнире.
– Ты участвовала в соревнованиях? – не слишком талантливо изобразила заинтересованность родительница. – Не знала, что такие проводят на факультете бытовой магии.
– Изредка, – уклончиво согласилась я. – Хотела папе подарить.
В матушкиной голове никак не приживалась мысль, что ее дурнушка Агнесс, единственная из трех дочерей обладающая даром, изучала сложное искусство защиты от темных сил и более того – претендовала на золотой диплом. Родительница находилась в твердой уверенности, что я пошла по стопам отца – мага-бытовика средней руки – и с трудом тянула учебную лямку исключительно от невозможности удачно выйти замуж. А еще потому что была рыжей. Во всех смыслах этого слова.
– Твой отец непременно придет в восторг, – уверила матушка. – Когда очнется в лечебнице ковена.
– Что?! – подавилась я на вдохе. Сундук громыхнул на идеально чистый паркет. Слава всем святым, внутри не лежало ничего бьющегося.
Через минуту, наспех разоблачившись и сунув ноги в растоптанные домашние туфли, я сидела на жестком диване в маленькой гостиной. Наш дом всегда отличался крайней опрятностью: ни пылинки, ни соринки, ни клочка паутины в углу. Вещи в шкафах никогда не ела моль, воздух пах цветочным ароматом, а ковер с узорами уже лет пятнадцать выглядел как новенький. В жилище мага-бытовика иначе и быть не могло. Ворчливую помощницу по хозяйству наняли, когда папа обзавелся парочкой подмастерьев. «Чтобы соседки завидовали статусу Эркли», а не от острой необходимости.
– Вчера вечером твой отец решил поскользнуться на обледенелой брусчатке и получить сотрясение мозга… – пожаловалась мама из глубокого кресла с высокой спинкой. – Агнесс, куда ты вскочила? Сядь! Моргана напоили специальными снадобьями. Он проспит еще сутки.
Я обнаружила, что действительно стою на ногах и готова во весь опор, теряя по дороге обувку, нестись к папе. Неловко потоптавшись, пристроила пятую точку обратно на диванные подушки.
– Твоя старшая сестра решила стать матерью, – со скорбью в голосе продолжила она, не дав толком переварить новость об отцовской травме.
– Когда? – охнула я.
– К сожалению, в ближайшие дни.
Мы с Глорией виделись в начале лета, когда я навещала родных перед практикой. Она собралась очередной раз разводиться и сбежала от мужа в родительский дом. В смысле, перенесла сундук с вещами – парочка жила на соседней улице. Со скорбной миной сестра бродила по комнатам и любой разговор сводила к тому, что все мужчины – зло в первозданном виде. А теперь эта жертва неудачного брака была на сносях? Что я еще пропустила?!
