– Вставай! Твою мать, поднимайся, хватит валяться!..
Валяться… Черт, я же лежу на асфальте! А почему?
Точно – я же с последней грани недокрутил двойное заднее и последнее, что увидел – стремительно летящий в лицо асфальт!
Наверное, я вырубился, да любой бы вырубился! Хорошо хоть вообще не отъехал ногами вперед, хорошо, что вообще не чувствую никакой боли в теле – словно не на голову приземлился с трех метров, а валяюсь в мягкой кровати у себя дома. Только слабость жуткая по всем теле, и голова кружится даже при закрытых глазах, будто я полбутылки водки только что вылакал.
А еще в нос почему-то лезет отчетливый запах миндаля…
Черт, а время-то идет! У меня еще секунд тридцать оставалось на момент того злополучного прыжка… Сколько я без сознания?! Успею ли доделать все элементы, пока на табло не загорятся нули? Если не успею – не видать мне высоких баллов и тем более – победы!
Да хрен там! Я смогу, я сейчас встану! Я полгода готовился к этому чемпионату!
Сейчас… Встану…
– Да поднимайся же ты, отрыжка глукки! Если сейчас же не встанешь, мы тебя тут бросим, клянусь Светом!
Голос девичий. Молодой, звонкий. Должен быть звонким, воспринимается как звонкий. Только на самом деле доносится откуда-то издалека, словно через подушку. Если я действительно приземлился на голову – это не удивительно.
Удивительно другое – я слышу только один голос, только одной девушки. Да и говорит она какими-то странными, незнакомыми словами.
А где же рев толпы? Где вопли ведущего?! Где грохочущая из колонок музыка в конце концов?! Почему вместо нее – только какой-то глухой фоновый рокот, словно от очень далекого водопада, и странные гудящие звуки, будто от неисправной лампы дневного света.
– Тьма, да встанешь ты или нет?!
Кхек!..
Ребра обожгло болью…
Воздух вылетел из грудной клетки с надсадным выдохом…
Да она совсем охерела?!
Она же меня ударила!
Ногой! По ребрам!
Ну, сука… Я же встану… Я же встану и тогда…
– Зашевелился! Кей, он зашевелился!
Это уже другой голос… Так что, вокруг меня две девушки?!
– Лиз, справа два! Кей, пни его еще раз!..
Три девушки?!
Нет, точно пора открывать глаза. Я решительно не понимаю, что вокруг происходит!
– Я тебе, сука, пну… – выдавил я из себя, кое-как перевернувшись на живот и наконец открыв глаза.
Перед глазами был асфальт. Конечно, перед глазами будет асфальт, я ведь упал на асфальт!
Но это не объясняет, почему вокруг такой непроницаемый мрак! Я едва свои собственные руки вижу!
– Давай! – крикнули в ухо запыхавшимся женским голосом. – Поднимайся, дафын!
Под руку подхватили, неожиданно сильно дернули вверх, да так, что меня буквально подняло на ноги против воли!
Я кое-как поймал равновесие, отставив в сторону свободную руку, и навалившись на ту, кто меня поднял, и впервые смог оглядеться.
Лучше бы я этого не делал…
Вокруг не было ликующей и вопящей толпы. Не было сцены, на которой деловито крутил винилы ди-джей, мешая барабаны и басы в одну восхитительную кучу, и по которой весело шагал, попадая в бит, эм-си. Не было полосы препятствий площадью в пятьдесят квадратов, на которой каждому из участников полагалось показать свои навыки паркура и акрострита…
Вокруг была лишь тьма. Абсолютная и непроницаемая тьма. И не в смысле освещенности, а в смысле… Будто ребенку в детском садике дали домашнее задание сложить коллаж, изображающий город, из цветной бумаги.
А он нашел только черную.
И справедливо рассудил, что черный это тоже цвет.
Вокруг меня возвышался город. Угольно-черный, словно облитый битумом, город. Слева и справа от неширокой дороги, лишенной разметки, к черному, без единой звезды, без единого облачка, небу, украшенному лишь тусклым, серым, повернутым рогами вниз месяцем, стремились антрацитовые высотки и небоскребы. Словно облитые нефтью, они не отражали света, да и откуда бы ему было взяться? От этого тусклого серого месяца на небе? Я будто попал в компьютерную игру, запущенную на слишком слабом компьютере – текстуры не отрисовались, являя игроку лишь голую черную коробку!
Но при этом каким-то невероятным образом на зданиях было видно все изгибы и изломы поверхностей. Интуитивно становилось понятно, где должно было быть окно, где – карниз, а где – колонна.
Если это и была черная бумага, то из нее не просто выклеили коллаж, а предварительно сложили объемную модель каждого здания…
И ряды этих странных небоскребов, вершинами незаметно перетекающих в черный беззвездный бархат неба, зажимали между собой узкую, буквально в две полосы, дорогу, так же застеленную непроницаемо-черным ковром, который, конечно же, никто не стелил и которого вообще не существовало.
И на этой дороге были мы. Впятером.
Или, вернее, был я и еще четыре непонятных существа.
Как минимум трое из них были девушкам, судя по голосам, но голоса это единственное, что могло бы помочь в их идентификации. Все они были одеты одинаково унисексуально – в одинаковые черные брюки, толстовки с капюшонами и высокие, удобные даже на вид, ботинки. Тем не менее, они не сливались с окружением, потому что на черной ткани одежды хаотично были раскиданы яркие кислотно-неоновые пятна, будто бы даже светящиеся! У всех два одинаковых цвета – солнечно-желтый и пронзительно, жвачно-розовый, но при этом у всех пятна были разбросаны по одежде в разных местах, будто каждый пытался через эту конфигурацию выразить свое собственное творческое «я».
