Своя планета. Старый маяк

Аленка заболела. Лежала в постели с температурой. Было очень плохо. Аленка просыпалась и снова засыпала. Вот как-то днем проснулась, сидит рядом с ней незнакомая старуха. Аленке было всего три года, поэтому она решила, что это все-таки ее бабушка, просто она ее не разглядела.

– Бабушка! – позвала Аленка.

– Ай-а! – откликнулась незнакомая старуха и стала есть суп из тарелки, которая стояла на столе.

Присмотрелась Аленка, а ее-то бабушка спит на диване напротив, к стенке отвернулась и спит. Аленке стало страшно. Она закрыла глаза и скоро уснула. Спустя некоторое время проснулась. Еще был день, светло. Рядом с ее постелью сидела ее бабушка, на столе стояла тарелка, из которой хлебала суп незнакомая старуха.

– Кто тут был? – спросила Аленка.

– Никого не было, – удивилась бабушка.

– Когда ты спала, рядом со мной сидела незнакомая старуха, разговаривала со мной, – возразила бабушке Аленка.

– Это тебе приснилось, – успокаивающе сказала бабушка.

Но Аленка точно знала, что она не спала. Какая-то незнакомая старуха сидела рядом с ее постелью, но она была добра к ней.

Вскоре Аленка выздоровела.

Детям в младенческом возрасте могут являться призраки, как добрые, так и злые. Но детям, особенно маленьким, никто не верит.

Было тогда Аленке года два, может два с половиной. Пришла к ее бабушке подружка, другая бабушка, и разговорились они о том, о сем. На Аленку внимания не обращают и разговаривают. Слушала их Аленка, слушала – не интересно, даже скучно. Пошла она погулять по дому, может, что интересное найдет, и нашла – керосинку в чулане. А керосинка еще и горит маленьким фитильком – вот удача, так удача, и никто не видит, никто Аленку от керосинки не прогоняет. Только жалко, что фитилек совсем крошечный, вдруг погаснет, испугалась Аленка. Взяла бутылку с керосином, рядом стояла, вытащила из нее бумажную пробку и плеснула керосином на фитилек. Пламя вспыхнуло, но быстро прогорело, фитилек опять маленький стал. Аленка еще плеснула – то же самое, пламя вспыхнуло и прогорело. Тогда Аленка плеснула керосина побольше на огонь, чтобы долго горел. Пламя вспыхнуло почти до самого потолка и перекинулось на шторы. Шторы загорелись, и газета, которая на подоконнике лежала тоже вспыхнула!

Стоит Аленка, смотрит на огонь вокруг себя и думает, как же его теперь поменьше сделать? Тут, видно, бабушка решила посмотреть, чем же там ребенок занят, что-то притих. Вошла в чулан, схватила первое попавшееся полотенце с вешалки на стене, и давай все вокруг им тушить. Потушила.

А Аленку-огнепоклонницу никто не ругал.

Секрет, тайна, загадка – в этом есть что-то мистическое, волшебное, ведомое далеко не каждому, а только узкому кругу избранных. Я так считала всегда, наверно со дня своего рождения.

Когда мне было лет пять, я познакомилась с девочкой во дворе, и очень мы с ней подружились. И вот она предложила мне создать тайный клад во дворе, по большому секрету, о котором будем знать только мы с ней. Я очень обрадовалась, спросила, знает ли она, как это делать – такое серьезное дело? Моя новая подружка ответила, что уже делала тайные клады по секрету с другими друзьями. И мы приступили. Подружка выкопала неглубокую ямку в земле сквера, положила туда развернутый фантик от только что ею съеденной конфеты и осколок стекла от разбитой пивной бутылки. «Все, – говорит, – секрет готов, можно закапывать».

Редко в жизни я испытывала такое разочарование, даже по сей день.

В каждом начинании должна присутствовать смелость. Удача, безусловно, тоже, но смелость и вера в свои силы, на мой взгляд, важнее.

Когда мне было лет десять, я решила научиться кататься на большом взрослом двухколесном велосипеде, причем на чужом, потому что свой мне не доверяли, боялись, что сломаю технику и себе шею сверну. Предлагали кататься на «Орленке», он де мне по росту, и я бы каталась, но «Орленка» у меня не было, а из двухколесной «Ласточки» я уже давно выросла. Зато у моей подружки, ровесницы, был настоящий большой взрослый велосипед, на котором мало того, что она сама ездила прилично, но еще и меня катала.

Катать ей было тяжело, и подружка надоумила меня научиться уже самой ездить на взрослом велике, а она будет мне давать его покататься, сколько захочу. Это было страшно, потому что падать в случае чего, с большого велосипеда высоко и больно. Но подружка обещала меня подстраховать и не отпускать велосипед вместе со мной, пока я не разрешу ей это сделать.

Раз так, я согласилась. Подружка держала велосипед, а я кое-как взгромоздилась на его сидение, причем ноги до педалей едва доставали. Подружка велела мне крутить педали, ни о чем не думать и не бояться, а уж она меня не отпустит, пока не скажу, и подтолкнула меня. Еду я на большом велосипеде, кручу из последних сил педали, страшно так, и бубню: «Не отпускай, не отпускай!» Далеко уже уехала с духом собралась: «Ладно, отпускай», – говорю. Ничего не произошло. Как ехала, так и еду. Оглянулась, а подружка моя примерно в километре от меня стоит и хитро поглядывает. Оказывается, я все это время сама ехала. И ведь не свалилась, даже после того, как мне открылась вся правда. С тех пор катаюсь.