– Как здоровье батюшки твоего, Юрия Никитича? – спросил хозяин горницы, приветствуя вошедшего. – Давно не видел товарища своего по походам ратным. Заходи и не стесняйся, Фёдор.
Молодой князь Барятинский произнёс положенное приветствие и уселся в кресло английской работы. Немного поёрзав, он откинулся на спинку и мысленно кивнул, оценив работу европейских мастеров.
Глава рода Волконских наблюдал за действиями гостя с доброй улыбкой, скрытой за пышной бородой. Фёдор Львович не любил польское поветрие с бритьём и ношением кунтушей, предпочитая всё исконно русское. Что не касалось мебели и прочих новинок. Тут ещё и царь подал пример, заказав совершенно необычную мебель. Поэтому к шкафу и креслам, привезённым иностранными купцами, добавился письменный стол уже работы отечественных умельцев.
– Отец в добром здравии, спаси господь, – после слов Барятинского, оба князя перекрестились. – Просил передать привет и пригласил в гости.
Кивнув словам тёзки, Волконский перевёл взгляд на слугу, быстро налившего в чаши мёд и затворившего дверь.
– Как служба под началом Змеева? Слышал, Венедикт Андреевич круто взялся за стрельцов и поместное войско? Мол, собирается всех привести в подобие полков нового строя?
– Вот именно, что подобие! – не сдержал эмоций Барятинский. – Это сколько деньжищ потребуется! А их нет! Нам бы старые полки сохранить, что более разумно. Так ведь после окончания войны с поляками начали войска сокращать. Потому сейчас непонятно, сколько в России полков и какова их сила. На бумаге у нас более ста тысяч ратников, не считая стрельцов с казаками и гетманских людишек. Если же посмотреть внимательно, то наберётся едва половина обученных людей, может, меньше. Причём с конным воинством дела хуже, нежели с пешими.
Фёдор Юрьевич недавно стал заместителем Змеева, назначенного одновременно главой Разрядного, Рейтарского, Иноземного, Пушкарского и Стрелецкого приказов, поэтому знал, о чём говорил. Именно ему поручили провести учёт всех наличных сил державы. Действительность оказалась гораздо хуже, чем ожидания высших воинских чинов. Дума тоже находилась в полнейшем недоумении и растерянности. И бояре не нашли ничего лучше, как начать перекладывать ответственность друг на друга. Основательно разругавшись, думцы побежали жаловаться царю.
– И чего государь? – спросил довольный Волконский, знающий ответ монарха.
Фёдор Львович, стоя во главе полков и будучи воеводой, неоднократно предлагал навести порядок в войсках. Заодно доказывал, что рейтары с нынешней русской артиллерией давно устарели и не смогут противостоять обученной европейской армии. Его опасения подтвердились ещё двадцать пять лет назад после столкновения со шведской конницей. Но воз и ныне там. Стало только хуже. Многолетнюю войну с османами князь не учитывал. Воевать с татарами и сидеть в осаде – это совершенно иное дело. С действительно сильным соперником Россия не сталкивалась, помимо упомянутых шведов. И там получилось неоднозначно, несмотря на видимые успехи.
Мирные времена весьма пагубно отразились на состоянии русского войска. Поэтому Волконскому приятно слушать о замешательстве бояр, долгое время пренебрегавших его обращениями.
– Фёдор Алексеевич принял думцев, выслушал и выгнал. Открыто не бранился, но корил бояр в беспомощности и безрукости. Мол, вам дали власть, и нечего на государя свои оплошности перекладывать. Ведь и последние два года царь-батюшка в дела ратные почти не вмешивался. Поэтому отвечать придётся тем, на кого были возложены эти обязанности. И на покойных князей Долгоруковых нечего ссылаться, в приказах и Думе хватает людей, кто ответственен за случившееся.
Волконский не смог сдержать улыбки. Ему приятно было услышать эти слова ещё раз.
– Вот и получается, что сейчас надо не переводить все полки на новый строй, а сохранить имеющиеся. Ещё неясно, чего со стрельцами делать, – грустно произнёс Барятинский. – Бояре им не доверяют. Государь же хочет перевести таких служилых людей в разряд милиции. Мол, они должны охранять города, прилегающие земли и торговые пути от разбойников. Дума вроде согласна, но боится донести до стрельцов и казаков сию весть. Как бы они вновь не взбунтовались. Говорильни много, но ответственность на себя брать не хотят. Мне кажется, что бояре решили всё на Фёдора Алексеевича переложить.
Старый князь провёл рукой по бороде и ненадолго задумался. Он знал о происходящем, но старался не вмешиваться. При этом одобрял желание самодержца навести порядок в войске.
– Ты же был в Коломенском? Что государь? – Волконский решил уточнить свежие новости.
Слухи по Москве ходят разные. Вроде ничего плохого о царе не говорят, однако народ потихоньку волнуется. И начинает косо посматривать в сторону вельмож. Мол, почему самодержец больше времени проводит в именье? Может, заточили там его бояре?
– Фёдор Алексеевич увлечён своей потешной дружиной, аптекарским и пушкарским делом. Намедни самолично участвовал в походе, ловил каких-то татей, – с ноткой неодобрения произнёс молодой князь, но тут же сменил тон на благоприятный. – Зато ходит уже без костылей, только с палочкой! Из седла почти не слезает, если не с мастерами и лекарями время проводит, то объезжает окрестности. Из лука начал стрелять, ещё саблей машет. Но от охоты совсем отказался, говорит, «это дело праздное и бесполезное». А послезавтра намечены стрельбы, куда пригласили Змеева и меня. Говорят, Ивашка Сумароков сделал новый лафет. Вот и будут его испытывать.
