Только не рыжий, только не рыжий опять!
Продрав глаза, поднимаю голову над своей кроватью. Слава богу, одна. С
облегчением откидываюсь на подушки.
Уфф, давно я так не пила, в голове гудит, а свет из-за плохо прикрытых
штор бьёт прямо в мозг.
Съехав по шелковому белью на пол, осторожно передвигаюсь к санузлу в
моей спальне, по дороге от души почёсывая зад, локти, шею и спину. Опять
какой-то зуд, раздражение, хотя с волосатым, в голом виде похожим на лохматый коврик Аланом мы
расстались полгода назад, спасибо тебе, господи.
В ванной долго разглядываю, во что превратился не смытый на ночь
макияж. Тушь растеклась, помада размазалась вокруг рта как у похабного клоуна.
Волосы стоят дыбом, одна серьга на месте, другая куда-то пропала.
Что вчера было?
Мы собрались в баре с подругами, чтобы отметить снова холостую жизнь нашей
Снежной королевы, Машки Железновой. По дороге выяснилось, что развода ей подлец
муж не дал, поэтому триумфальное празднование превратилось в утешительную
попойку, в середине которой к нам присоединились три спортсмена-хоккеиста. Один
из них был рыжим!
Перед глазами встаёт картина из ночного клуба: я танцую, как обычно вертя
задом, а этот патлатый и
бородатый амбал нарывается на драку,
пытаясь отпихнуть от
меня остальных мужиков.
Машка бросила нас на полдороге, укатила с красавцем Лисом, в миру Никитой
Лисовским, который увивается за ней уже несколько месяцев. Дальше отвалилась
Светка, запавшая на канадца Дэна. Я упиралась до последнего, но меня утащил
Леший. То есть, Лёша. Тащил он меня в прямом смысле, перекинув через плечо, а я
игриво похлопывала его по заду.
Что дальше?
Прикасаюсь пальцами к припухшим губам. Приподнявшись на цыпочки, вижу, что
вся шея и плечи покрыты багровыми
пятнами. Засосы! Опускаю взгляд на своё тело. Везде засосы! Даже на голени!
Приподнимаю резинку трусов. Да что ж такое!
Прохожу в кухню, нажимаю на кнопку кофеварки и присаживаюсь на стул, поджав
под себя ногу. Ой, а что это у меня так тянут мышцы бедер, а? И горло
подозрительно саднит! Спохватившись, бегу назад в санузел, заныриваю в мусорку.
Ну, хотя бы предохранялись.
Притащив кружку с кофе в спальню, поплотнее задёргиваю шторы и валюсь в
постель, вслух застонав от досады.
Однажды на рынке цыганка нагадала моей матери, что я выйду замуж за рыжего,
который похитит меня и запрет под замок. В тот же вечер мама сбежала от отца,
бросив нас троих на него одного, так что, с предательством, враньём
и неверностью у меня теперь почему-то прочно ассоциируются мужики с огненными волосами.
Плохо только, что лишь на них
я и западаю.
Первый рыжий в моей совершеннолетней жизни разбил мне сердце, заявив, что
любит другую. Сразу после того, как забрал мою девственность.
Второй рыжий уехал на заработки в Европу, взяв обещание ждать, да женился
ради паспорта на местной.
Третий украл мои золотые серёжки и проиграл их на ставках.
На время с рыжими было покончено.
Пока не попала в магистратуру в Дублине, где была окружена всеми оттенками
красного! Конечно, там я встретила двухметрового ирландца-лепрекона, который
обманул меня – снова! Сказал, что встречается без излишних сантиментов, а в
один день притащил к зданию "Тринити колледжа" всю свою
многочисленную рыжую родню и встал на колено с синей бархатной коробочкой в
руках. Я бежала оттуда, бросив пожитки, лишь сжимая свежеполученный диплом.
Ещё учась на мехмате, я решила, что никогда и ни за что не выйду замуж. У
старшей сестры четверо детей, миссию по воспроизводству человечества она выполнила за двоих, так
что, я готова прожить свою лучшую жизнь без семьи, без потомства, без лишних
привязанностей.
Последней рыжей ошибкой
стал Алан. Он не казался безумным поначалу. Респектабельный тридцатипятилетний
бизнесмен, владелец сети ресторанов. Я сразу объявила ему о своих планах
на будущее, и он вроде бы был с ними согласен. Пока не решил, что пора жениться
и подарить родителям кучу рыжих внуков. От меня! Циничной женщины за
тридцать, которая полжизни проводит в разъездах по заграницам! Избавиться от
Алана оказалось сложнее всего. С его стороны в ход пошли уговоры, заваливание
подарками, шантаж моими обнажёнными фото (я слила их в сеть первой),
угрозы оружием и даже театральная попытка самоубийства. Меня аж передёргивает от воспоминаний.
– А для меня кофе найдётся? – Раздаётся хриплый голос, и я едва
удерживаю кружку в руках. Откуда-то с пола с другой стороны кровати поднимается
почти голый рыжий амбал и
нагло укладывается в постель рядом со мной.
– Ты какого лешего там прятался?! – Ору я.
– Так ты меня сама туда под утро спихнула!
Рыжун устраивается поудобнее и, забрав у меня из рук горячий
американо, делает глоток.
– Кофе отвратный, Викец.
– Ах ты! – Замахиваюсь на наглеца, шлёпаю по мощной груди.
Мужик поднимает локоть, защищая кружку от проливания. Заворожённо смотрю, как под ключицей расплывается алое пятно от моей
пятерни.
Вот что я обожаю у рыжих. Их бледную, чувствительную, ярко реагирующую
на любые физические раздражители кожу. Румянец, разливающийся от щёк до груди, веснушки в тех местах, где их, аватаров лета, лизали
солнечные лучи. Я прикусываю губу, чтобы не проследить языком россыпь оранжевых
пятнышек от мочки уха до проколотого соска.
