Вот венский стул мой летает по комнате в Венском
Вальсе со страусом-птицею в ритме Вселенском…
Да уж не снится ли это всё мне? – Кот Морсилий
Кинул мышей и танцует без всяких усилий
Вкруг Таннен-Баум – последней оставшейся Ёлки,
Вслед за своим очумевшим хвостом, да без толку —
Так и не вспомнить ему эту точную дату
Лет временных, как бродил он, матёрый, когда-то
По цепи кругом, то влево склоняясь, то вправо,
Так возомнил себе, будто имеет он право,
Да не заметил, как в двойственность вляпался быстро,
Стал знаменитым на весь белый свет уклонистом
Вправо – как выжрет в натуре флакон политуры,
Влево – в дупло до какой-нибудь белочки-дуры
Или русалки – у этой дуплище поболе —
Век не увидеть за это усатому воли!
Больше косил, старый блудень, конечно, налево
Да засекал так походу тропинки у древа —
Все тупики, закоулки, местечки глухие,
И подбивал урганов на делишки лихие.
Выгреб ведь всё золотишко из Лукоморской
Каторги и умыкнул он его так неброско
Вместе с подельницей Белкою-Золоторучкой
Да прихватил кандалы золотые и кучку
Чудо-орешков – рубины, смарагд-изумруды —
Выскреб так весь Watrmark подчистую, паскуда!
Он на цепи двадцать лет ведь кормился от пуза,
После побега не стала цепочка обузой —
Двадцать годов он кормился потом ещё цепью,
Только не ведал, не знал, что кармил-то при этом
Он лишь Хозяйку-Ягу – ведьму старую Карму,
И заслужил от неё лукоморскую кару —
Так вот теперь полуспящую чернь развлекает,
Громко от зрелища стульев парящих икает,
Старый, хромой, полудохлый котяра Морсилий,
Ёлку к тому же давно уж на мебель срубили,
Вот не куплю в этот раз я себе Баум Таннен —
Некуда ставить – я нынче в процессе скитаний,
Ведь всё равно две недели теперь будет сниться
Чёрная Ёлка со сдохшею птицей-синицей,
Странная Ёлка с повисшим на ней головою
Вниз Старым Годом, метущим седой бородою
Пол прегрязнющий, не мытый уж в кои-то веки —
Выпали прямо на грязь все подарки калеки.
Их собирает и прячет за пазуху снова
Тоже слепой и хромой нью-юродивый Новый
Год со своею женою – чего тебе, жено? —
Настей-Снегуркой, на левое ухо блаженной
И отмороженной в лапах седого Мороза —
Новый теперь у неё в муженьках отморозок —
Старого хрена он за хрен на ёлку подвесил —
Вот накудесил он здесь уже так начудесил!
Нью-Чудотворец берёт у сыгравшего в ящик
Чудо-подарочки и раздаёт их парящим
Вкруг странной ёлки двенадцати месяцам-стульям —
Берта-Мария! – и этот подельник в разгуле!
Все-то хотят от чудесного сна поживиться —
Тут оживает Снегурочка – птица-синица.
Дохлая в хлам – и поди же ты – вдруг оживает! —
И бородёнку хромому хрычу поджигает —
Так загорелись огни на загадочной ели,
Стулья разлили вино и недружно запели.
Тут и Морсилий как тут – Воробьянинов Киса! —
Дали чекушку ему самогонки из риса.
Хряпнул, нюхнул под хвостом – заколдобился ажно!
Ну и пошёл вытанцовывать барыню важно,
Месяцы-стулья давай тут подплясывать Кисе —
Знать на грибах самогонка была – не на рисе!
Месяцы-Стулья прикинулись все вдруг мышами
Ну, и давай щекотать под хвостом и ушами
Кису-Кота, он на коготь их пробует лапой —
Чик коготочком – как бритвой когда-то Остапа.
Всех порешил подчистую матёрый мокрушник
И бесконечное время похерил-порушил
Да покидал табуретки в костёр новогодний,
Чтобы не в прошлом, не в будущем жить, а сегодня,
Чтобы желанья не мучали птичку-синичку,
Свистнула Настя-Снегурочка серные спички,
Вот и горят теперь все эти месяцы-страсти —
Баба Яга подожгла хрен у Старого – здрасьте!
