– «Гранит» четыреста первый, ответьте «Граниту» пятьсот первому, – вызвал Виктор.
– «Гранит» четыреста первый, на связи, – отозвался капитан Белов.
– Квадрат тридцать четыре восемьдесят, на западной оконечности деревни Уцин наблюдаю моторизованную колонну противника. Численность – до пехотного полка на автомобилях, в голове десяток танков. Движутся по Нанкинскому шоссе в сторону линии укреплений.
– Принял тебя, пятьсот первый. Сейчас свяжусь с летунами, чтобы провели штурмовку. Конец связи.
– Принял. Конец связи.
Виктор взглянул в командирский перископ. Японцы были как на ладони. Колонна двигалась по шоссе между рисовыми полями, и момент для нанесения внезапного удара был самым что ни на есть благоприятным. Ни танки, ни грузовики самураев не способны сойти с дороги и двигаться по чекам. Максимум, что им доступно, это два ограждающих земляных вала, по которым проходят однопутные грунтовые дороги.
Понятно, что сейчас на дворе ноябрь, поля давно убраны, и вода с них ушла по дренажной системе. Но дождей никто не отменял, и после нескольких дней осадков грязи на вспаханных полях более чем достаточно. И передвигаться по ней может далеко не всякая техника.
Их БРДМ занял позицию как раз за одним из таких валов, над которым возвышалась только башня под маскировочной сетью. Ну и «Камуфляж» машины, ясное дело, играет свою роль. Как ни крути, а согласно характеристикам артефакта минус четыре процента к заметности и пять – к рассеиванию снарядов. И это реально работает! Виктор помнит, как мазал, будучи уверенным в том, что попадет. Да и дистанция в тысячу метров, не баран чихнул…
Признаться, Нестеров был сильно удивлен, когда уже через неделю после его возвращения в расположение ЧВК «Витязь» прибыл транспортный дирижабль с пополнением и четырьмя «бардаками». Машина ведь секретная. Хотя лучшей проверкой любого оружия может быть только война. Ну и такой момент, что броневиками с артиллерийским вооружением никого не удивишь. Кто только ни разрабатывает данное направление.
Правда, эта машина его несколько удивила. В отличие от привычной ему сорокасемимиллиметровки, в башне находилось семидесятишестимиллиметровое орудие с дульным тормозом, значительно снижающим отдачу. На стволе – дополнительный кожух, маскирующий эжектор и придающий ему массивность. Танкисты всех стран душу отдадут за прибор, избавляющий танк от загазованности.
Угловатая башня вполне позволяла установить это орудие. Иное дело, что оно тяжелее и габаритами посолидней, отчего простора в боевом отделении поубавилось. Хотя и по-настоящему тесно не стало, но пушку большего калибра сюда уже не всунуть. Это предел.
Новое орудие серьезно расширяло спектр применяемых боеприпасов и перечень боевых задач. В распоряжении экипажа появились полноценный осколочно-фугасный и шрапнельный снаряды. Виктор успел убедиться на собственном опыте, насколько малоэффективен осколочный снаряд сорокасемимиллиметровки. Правда, заряжающему теперь приходилось несладко, но в сравнении с несомненными плюсами это ведь мелочи.
Из минусов. Новая пушка незначительно уступит прежней в точности и бронепробиваемости. Но, положа руку на сердце, это было некритично. Даже экранированные танки типа «Виккерс», такие, как Т-28 в СССР и ПТ-1 в ДВР, не могли чувствовать себя в полной мере защищенными от этого орудия.
И потом. Уж кто-кто, а Виктор знал, что эти недостатки вполне нивелировались с помощью нового артефакта, который удалось-таки создать при его непосредственном участии. На сегодняшний день «Модификатор» по своим показателям, конечно, серьезно уступал «Горке» Нестерова, но все же улучшал показатели оружия, к которому был применен. Правда, не в равной мере. Научные изыскания по его совершенствованию продолжаются. О поступлении на вооружение пока речь не идет.
Помимо того что Нестеров с товарищами с удовольствием пересели на привычную и полюбившуюся им машину, так еще и вернулся их член экипажа. И да, уж Ясенев-то радовался данному обстоятельству куда больше остальных…
– Уходим, командир? – как всегда задорно поинтересовался радист.
Выводы по поводу выпендрежа он сделал однозначные, но произошедшее с ним несчастье ничуть не убавило его жизнерадостности. Ну вот не видел он ни единой причины для того, чтобы вешать нос. И это хорошо. Кто сказал, что на войне нет места шутке и смеху. Все как раз наоборот. Иначе либо сопьешься, либо умом тронешься.
– И отказаться от такой превосходной позиции? Сейчас. Только шнурки погладим, – возразил Виктор, рассматривая противника в панораму командирского перископа. – И потом, если мы запрем колонну на шоссе, это только на руку летунам. Если они, конечно, сюда вообще прилетят. Забот у них и так выше крыши.
О том, что заодно им не помешает малость разжиться опытом, он говорить не стал. К слову, на фронте с этим делом все неоднозначно. В мирное время в войсках есть плановые занятия, привилегированное положение офицерского состава и юнкеров. Пали не хочу. Причем и рядовому составу достается на стрельбище до тошноты. И все-то за государственный счет.
Здесь стрелять приходится не в пример больше. Зато с ростом Сути все не столь однозначно. Вот реальный опыт, тот да. Рискуя своей жизнью и испытывая все тяготы войны на своей шкуре, его ты приобретаешь очень быстро. Ну или тебя попросту грохнут. А не научишься делать выводы, так и не раз.
