Я медленно пошла вдоль стены. От времени (и, наверно, от сырости и холода) картины потемнели настолько, что сложно было рассмотреть одеяния изображенных людей. Только бледные надменные лица одно за другим выплывали из мрака...
Признаюсь, мне сделалось не по себе, до того сурово и холодно глядели на меня с высоты королевские предки и прочие вельможи. Огни светильников трепетали на сквозняке, и тени шевелились, словно живые. Так и казалось, что вот-вот кто-нибудь пошевелится и шагнет с картины мне навстречу, а на картине останется лишь будто вырезанный ножницами силуэт, а может, и вовсе ничего, и можно будет рассмотреть, что пряталось за его спиной...
Отполированные доспехи поблескивали, и порой мне чудилось, будто это светятся глаза за глухим забралом. Только отвернешься — а железный рыцарь протянет руку, возьмет за плечо и спросит глухим лязгающим голосом, что это я позабыла в этом коридоре в такую пору?
Шарф соскользнул, сквозняк коснулся моей шеи, и я невольно поежилась. И замерла: впереди послышались шаги. Кто-то шел мне навстречу, медленно, очень медленно, и... Мне померещилось, или шаги эти сопровождал звук, похожий, на металлический шелест кольчуги... или даже скрежет лат?
Деваться мне было некуда, если только побежать назад — я отошла довольно далеко от нашей комнаты, - или попытаться спрятаться за ближайшей незапертой дверью. Всегда можно сказать, что я просто заплутала в незнакомом месте! А что уж я делала ночью в коридоре — второй вопрос...
Еще я могла укрыться в нише позади доспехов (вот только наверняка зацепила бы их и уронила, подняв шум на весь замок), но... Ничего не сделала. Эти приближающиеся шаги — тяжелые, мерные — словно заворожили меня и пригвоздили к месту. Я не могла даже шелохнуться, целиком обратившись в слух и следя: вот незнакомец уже за поворотом, вот его тень легла на пол, вот она движется вперед, касается меня, и если я подниму взгляд, то увижу, кто ее отбрасывает...
Я собралась с духом — ну кого я могу здесь встретить? Может быть, ночного сторожа или того же распорядителя, который желает лично удостовериться, всё ли в порядке во вверенных ему владениях! Да хоть бы и самого короля — вдруг он, как в легендах, бродит по замку ночами и заглядывает в лица будущих невест в поисках нареченной? Всем ведь известно, что именно во сне проявляется истинная суть человека, днем сокрытая броней этикета и вуалью приличий!
Но это был не король и даже не распорядитель. Передо мной стоял оживший доспех, почти такой же, возле которого я стояла и который опасалась опрокинуть неловким движением при попытке спрятаться в нише.
Все слышанные мною страшные сказки вмиг ожили: это чудовище, неупокоенный дух бродит по старому замку! А король собирает здесь девушек не только и не столько ради того, чтобы выбрать невесту, нет... Он хочет принести жертву этому духу. Быть может, не одну. Сколько девиц не вернется домой? Родителям скажут, что их взяли в жены знатные люди, заплатят откупного, и те останутся довольны, а если попытаются увидеть дочь, что ж... Им объяснят, почему не нужно этого делать. И если я не вернусь в нашу спальню, невозмутимая Ина скажет Делле и Лиссе, что я нарушила какое-то правило — ну надо же, угораздило сделать это сразу по приезду! - и меня ни свет ни заря отправили домой. Они, удивятся конечно, но вряд ли сильно огорчатся...
— Что с тобой, девушка? - спросил вдруг доспех и сделал еще шаг вперед.
Теперь на виду оказался блестящий нагрудник. Я рассмотрела выгравированный на нем герб и поспешила склониться в придворном поклоне. Даже если это дух, то нужно выказать уважение верноподданной тому, кто носит изображение вздыбленного грифона с мечом в лапе, - ведь это королевский герб! Быть может, мне встретился кто-то из давно почивших предков нынешнего правителя? Ох, лучше бы я осталась в комнате...
— Ты что-то потеряла? - он был совсем рядом со мной.
— Нет, господин, - выдавила я, не поднимая головы. Если не смотреть, то не так страшно...
Когда я была маленькой, то знала наверняка — если зажмуриться, то тебя не найдет никакое чудовище. Жаль, сейчас уже поздно было прибегать к этой уловке — незнакомец меня увидел.
— Тогда выпрямись, чтобы я мог видеть твое лицо, а не затылок, - приказал он. Голос был сиплый, словно в горле у незнакомца пересохло, и властный.
Я не посмела ослушаться и встала прямо, по-прежнему глядя в пол. На желтовато-серых в отблесках светильника камнях расплывались черные пятна. Капало сверху, медленно, неотвратимо — и взяться этой капели было неоткуда, кроме как из жил незнакомца.
«Его убили в этом коридоре, - подумала я, - и с тех пор он бродит и бродит... ищет убийцу. Да, наверняка так и есть... Но вряд ли его убила девушка, значит, мне ничего не грозит!»
С этой мыслью я все-таки рискнула посмотреть на неизвестного. Не в лицо, нет: он оказался очень высок, и взгляд мой упирался ему в грудь.
Все-таки на нем был не полный доспех, нет... Кольчуга до середины бедра, нагрудник, наручи и еще уйма железа, названия которому я не знала. Братья наверняка сразу поняли бы, чьей работы доспех перед ними, в каком веке он сработан, каким мастером — они в этом разбираются, дедушка научил. Хотя как может пригодиться это знание в наши времена, если ты не намерен всю жизнь заниматься описанием судеб давно почивших людей, в том числе знаменитых воинов? Я не знала ответа, а спросить у дедушки побоялась...
