Глава 1 Вынужденный шаг в неизвестность
Наконец-то семнадцатилетие! Я так
долго ждала этого дня. Мой первый бал. Представление обществу. Идеальное место
чтобы встретить свою любовь.
Аромат парфюма кажется до сих пор
щекочет ноздри. Сверкание драгоценностей слепило ярче канделябров и магических
светильников. Разряженные великосветские дамы и кавалеры, снизошедшие посетить
замок некогда влиятельных, а ныне опальных соседей, шептались за нашими
спинами, исподтишка кидая косые взгляды. Ну и боги с ними! Всё было просто
великолепно!
Перед мысленным взором мелькают
образы молодых людей, встреченных на балу. Вот, например, граф Артон Леорский!
Как же он красив! А сколько силы в его руках, обнимавших мой стан во время танца…
взгляд карих глаз заставлял сбиваться дыхание… А маркиз Савойе?! Такой озорной
и заразительной улыбки никогда прежде не видела… Барон Рендонский… Волевой,
решительный, за ним можно оказаться как за стеной… Герцог Ардонский тоже внешне
хорош: гордый профиль, пронзительный взгляд синих глаз, полуулыбка на точёных
губах, но что-то в нём было отталкивающее. Меня аж передёрнуло. Вспомнились
орды мурашек пробегавшие по всему телу каждый раз, когда его холодные руки
касались оголённых участков кожи. Были конечно и другие, не особо приятные –
престарелые кавалеры, но они терялись в общей массе привлекательных молодых
людей.
Кто из этих кандидатов лучше?
Маменька точно о влиятельности и богатстве речь заведёт. А я так не хочу! И
пусть сейчас щёки вспыхивают при воспоминании о каждом из возможных
претендентов на мою руку. Я ещё не в силах выбрать одного-единственного. Надо
обождать. Вот пожалуют в наш замок с визитами, пообщаемся, узнаем друг друга
получше, ну а там сердце само выберет…
Из приоткрытого окна доносится
стрёкот цикад. Обычно скрипучий, раздражающий, но сейчас чудится в нём мелодия
– будто оркестр играет. Губы невольно расползаются в улыбке, а тело так и
рвётся вальсировать. Где-то вдалеке, нарушая гармонию кричит сыч. Горящих щёк
касаются слабые порывы ветра. Голова слегка кружится, словно я выпила лишний
бокал шампанского. Звёзды за окном мерцают, как свечи в канделябрах. Кажется,
бал не окончен, вот сейчас из-за спины раздастся вкрадчивый голос: «графиня
Вигентонская… фиета Селена, позвольте пригласить вас на танец?», – я обернусь,
и очередной кавалер с почтением склонив голову, коснётся моей руки, и мы
закружим по залу.
– Дочь, пройди в кабинет, – я
вздрогнула от неожиданности, былую эйфорию как рукой сняло. Когда отец говорит
таким тоном… не к добру это, ой не к добру.
Хлопнув дверью он скрылся из вида.
На подгибающихся ногах плетусь следом. До кабинета рукой подать, а я как во сне
бреду и бреду, и конца края этой дороге нет. Тело пробивает озноб в
предчувствии чего-то, что явно мне не понравится. Надеюсь батюшка не принял
чьё-то предложение без моего ведома? Ведь обещали, что я смогу самостоятельно
сделать выбор! Да, круг кандидатур сузится из-за необходимости получить
одобрение родителей, но основное решение останется за мной! А может речь пойдёт
о поездке в столицу, которую планировали после моего первого бала? Нет. Вряд
ли. К чему бы такая поспешность? Впереди ещё целый месяц.
Вот уж и кабинет. Берусь за ручку
двери, тяну на себя – не поддаётся. То ли я сил лишилась, то ли дверь внезапно
потяжелела. И по телу странная слабость разливается.
– Входи, – распахнув злосчастную
преграду настежь, молвил отец.
Зашла. Камин полыхает, распространяя
аромат берёзовых поленьев. Тепло, а меня продолжает знобить. Отец обошёл стол,
уселся в своё любимое кресло и жестом указал, мол, присаживайся.
Как-то осунулся он после бала.
Всегда моложавый, крепкий, а сейчас морщины прорезали лоб, тени под глазами.
Может приболел? Хотя нет. Челюсти напряжены так, что аж желваки гуляют, ещё и
губы сжаты в тонкую линию – явно злится. Вот только на кого и за что? Неужто я
неподобающе повела себя на балу?
– Селена, – произнёс отец и встал со
своего места. – Ты уже не маленькая и прекрасно понимаешь, в каком положении
находится наш род, – при этих словах он отошёл к камину и, взяв кочергу, начал ворошить
поленья.
Потревоженные угли заискрили, наружу
полыхнуло жаром, а меня от такой вступительной речи пуще прежнего зазнобило.
Обнимаю себя за плечи, в попытке унять дрожь и хоть немного согреться, но
тщетно. Колотит так, что зубы вот-вот чечётку отбивать начнут.
Минутные стрелки на часах проходят
круг за кругом, а отец всё молчит. То ли ждёт, когда же я самостоятельно
догадаюсь, о чём речь, то ли просто слова подбирает? Догадки-то у меня имеются,
но озвучивать их не стану – слишком страшны перспективы в том случае, если
окажусь права.
– К чему этот разговор, батюшка? –
не выдерживаю.
Отец выпрямился во весь свой немалый
рост, подкинул в руке кочергу, будто взвесил, и… швырнул на пол. Та звякнула о
мрамор, отскочила и покатилась по светло-бежевому напольному ковру, оставляя
грязный серый след. Я дёрнулась, едва не упав со стула. Поджала ноги под
сиденье, будто кочерга могла повторно пронестись в опасной близости. Вжалась
всем телом в спинку стула и ошалело смотрю на стоящего передо мной человека.
Что ж такое случиться могло, чтобы педантичный в вопросах чистоты и
нерациональных трат, вечно спокойный и уравновешенный отец выкинул такой вот
финт?
