Всё началось в декабре 1926 года, в канун наступающего Нового года. Я тогда жил на окраине Бостона, в тесной квартире с сыроватым полом и окнами, выходившими на серые кирпичные стены соседних домов. Моя жизнь была весьма неприметной, но мне всегда не давала покоя смутная тяга к запретному знанию – книги по древней истории и эссе оккультных авторов покоились в книжном шкафу рядом с давно заброшенными томами по анатомии и географии. Возможно, именно от этого непреодолимого любопытства всё и пошло наперекосяк.
Тем вечером снег заваливал улицы так, что в них словно терялась сама суть привычной городской жизни. Редкие фонари отбрасывали беспомощный жёлтый свет на сугробы, а небо нависало скособоченным серым шатром, грозящим очередным метельным кошмаром. Я глядел в окно, попивая дешёвый кофе, и пытался не думать о том, сколько дел ещё предстоит закончить до Нового года. Но спокойствие таяло, словно этот неподатливый снег; внутри меня шевелилась тревога – неясная, беспричинная на первый взгляд.
День был коротким, а ночь – бездонной, будто безжизненная пропасть. Тем не менее я решился прогуляться по скрипучему насту, что образовался на узких улицах Бостона. Ветхие дома казались призраками из прошлого века, обветшалые фасады смотрели пустыми окнами во тьму, словно упрекая меня в безрассудстве. Мною двигала смутная тяга проверить один слух, который ходил среди студентов Мискатоникского университета. Говорили, что где-то в подвалах центрального городского района существует лавка старьёвщика, торгующего не только старинными безделушками, но и запрещёнными манускриптами, раскрывающими тайны из тёмных уголков Земли.
Адреса точного я не знал, лишь скудно описывалась подворотня где-то на стыке двух узких переулков, притулившихся за громоздкими складами. Тем не менее я шёл и шёл вперёд, позвякивая мелочью в кармане. Сквозь падающий снег, сквозь завывания ветра я пробивался туда, где, возможно, меня ждали ответы на вопросы, тревожившие моё сознание уже несколько лет.
Случайно или нет, но вскоре я отыскал нужное место. За железными воротами, облицованными грубыми коваными узорами, таилась неприметная дверь. По ней скользили тени, отбрасываемые уличным фонарём. Я толкнул эту дверь, и передо мной предстали скрипучие ступени, ведущие вниз, туда, где едва тлел свет керосиновой лампы. Пространство походило на подземную лавочку, где на полках и в ящиках громоздились всевозможные вещи: антикварные статуэтки, бронзовые часы, старые шляпы, ворох газет и книг. Хозяин – скрюченный седой старик в поношенном жилете – сразу привлёк моё внимание своими умными, хотя и усталыми глазами.
Я объяснил ему, что ищу необычные тома. Показал затёртый список книг, которые мне хотелось бы приобрести. Старик долго рассматривал бумажку, временами сверяясь с потертыми тетрадями, лежавшими у него за прилавком. Мне он казался неким хранителем неподъёмного груза знаний, скопленного из самых диковинных углов мира. Наконец, он наклонился ко мне и прошептал – Приходи завтра вечером. Возможно, у меня есть то, что тебе нужно. Голос его прозвучал настолько таинственно, что меня пробрал озноб, хотя в подвале было довольно тепло.
Я кивнул и выбрался наружу, дрожа от холода и от странного чувства, что эта лавка станет местом перемен в моей жизни. Снег продолжал падать, нарастая, словно пелена туманной неизвестности, что окутывает все безумные события, которым предстоит свершиться. Я вновь взглянул на небо, почти не видя сквозь метель дрожащих звёзд. Хотелось верить, что они на месте, что мир всё ещё подчинён привычным законам. Но это чувство быстро пропадало под давлением затаённой тревоги.
Вернувшись в свою скромную комнату, я попытался заснуть, но мысли о лавке, о возможных книгах, скрывающих немыслимые секреты, разгорались во мне, подобно таинственному огню. Не заметил, как прошла ночь. Когда рассвет всё же окрасил заиндевевшие окна, я чувствовал себя измученным, но всё-таки взялся за работу – необходимо было закрыть долги по переводам, которые обеспечивали мой скромный доход. Однако в голове крутилась лишь одна мысль: «Что же меня там ждёт?»
Я вернулся в лавку только к вечеру следующего дня, когда снег уже осел, а мороз стал лютым до хруста в костях. В этот раз старик закрыл дверь за мной на засов и провёл к дальней части подвала, где в мутном свете лампы я разглядел деревянный шкаф с резьбой в виде причудливых переплетённых существ. Звероподобные лица глядели из завитков орнамента, и по спине у меня пробежали мурашки.
Скрипнув дверцей шкафа, старик достал узкий, потрёпанный кожаный футляр и бережно открыл его. Моему взору явился свиток, перевязанный бледной лентой, пожелтевшей от времени. Я не мог понять, из чего была сделана сама лента – то ли из высохшей кожи, то ли из какого-то грубого волокна. Взгляд мой притянуло странное клеймо на её поверхности. Что-то вроде символа, составленного из трёх переплетённых колец, окружённых волнистыми линиями.
– Это не книга. Это древний манускрипт, – пробормотал старик. – Надеюсь, ты способен хранить тайны. Потому что вещи подобные этой несут на себе проклятие.
