Книга является предметом моих воспоминаний в качестве практикующего ординатора кафедры нервных болезней в 2015—2017 гг. на базе Ростовского Государственного Медицинского Университета.
События, нашедшие отражение в книге, являются, по большему счёту, реальными. Для сохранения врачебной тайны, отдельным пациентам умышленно изменён внешний облик, а в некоторых случаях ещё возраст и пол. По понятным причинам изменены имена и внешность врачей.
Все совпадения с живыми или умершими людьми не более чем случайны.
⠀
⠀
⠀
⠀
⠀
⠀
Посвящается
Моей семье,
которая сделала всё возможное,
чтобы я стал врачом
Моим учителям,
которые научили меня системному
и клиническому подходу
Моим пациентам
прошлым, настоящим, будущим
«В какой бы дом я не вошёл,
я войду туда для пользы больного, будучи
далёк от всего намеренного, неправедного
и пагубного…»
Из клятвы Гиппократа
На столе нейрохирургической операционной лежал пациент. Все участки его тела были сплошь покрыты стерильными простынями. Единственное исключение составляла обритая наголо поверхность головы. Именно она являлась объектом внимания медицинской бригады на ближайшие два часа.
Компанию собравшимся по важному делу врачам и ассистентам в тесной операционной составляли студенты четвёртого курса. Часть из них оказалась здесь по своей воле, другая – по настоянию преподавателя. Преподаватель заранее проследил за формой одежды собравшихся студентов. Все должны были прийти в хирургическом костюме, с надетым поверх него, для пущей надёжности, одноразовым медицинским халатом из тонкой полупрозрачной ткани синего цвета. Сменную обувь при этом приходилось облачать ещё и в специальные высокие бахилы из бязи, напоминающие по структуре тонкую ткань с надетого ранее халата. На верхнем крае бахил болтались две ленточки; их требовалось завязать примерно на уровне середины голени. Про обязательное наличие медицинских масок и шапочек студентам можно было не напоминать – носить эти предметы их приучили с первых курсов.
В операционной наступил заветный момент, которого наверняка все долго ждали и в то же время побаивались… Первый ассистент нейрохирурга приступил к работе. Сначала он разрезал скальпелем поверхностный слой кожи на виске. Как только из раны пошла кровь, второй ассистент взял в руки марлевые турунды. Подобно губке, они впитывали в себя излишки крови. Точечным движением электрического пинцета первый ассистент прижёг участок разреза, чтобы не допустить обширной кровопотери. Каждое касание пинцета сопровождалось потрескиванием тока на его конце. В такт касанию протяжно звучал аппарат, из которого на инструмент поступало напряжение.
Второй ассистент, который должен был улавливать прибором дым от прижигания, видимо, отвлёкся. Это стало понятно по запаху горелой человеческой плоти, витавшему в душном помещении операционной.
Для пущей надёжности один из ассистентов, помимо турунд, наложил на рану ещё и зажимы, которые чем-то отдалённо напоминали ножницы. Это было сделано для того, чтобы дополнительно сдерживать кровь.
Через некоторое время к работе подключился уже нейрохирург. Он взял в руки лазерный скальпель и надрезал височную мышцу на голове пациента. Чтобы часть мышцы не закрывала обзор операционного поля, один из ассистентов зафиксировал её с помощью крючков на длинной пружине.
Для обнажения кости под мышцей нейрохирург использовал распатор. По виду этот инструмент напоминал металлический шпатель. После выполнения манипуляции нейрохирург отдал его ассистенту, взамен попросив прибор, похожий на дрель. Всё время, пока доктор им пользовался, пространство операционной не смолкало от шума сверления.
Один из ассистентов приподнял отделённую от черепной коробки кость. Ещё момент, и в отверстие округлой формы показалась мозговая оболочка, которая вскоре была рассечена крест на крест.
Подумать только! Поистине гениальное творение природы предстало в обнажённом виде, открыло потаённые секреты анатомии!
Поверхность мозга взблёскивала, наполнялась светом операционных ламп и холодной стали инструментов. Извилины тесно переплетались между собой, а сам орган пульсировал в такт с биением сердца.
Действо, ради которого все собрались, завершилось спустя два часа. Вскоре пациента увезли на каталке восстанавливаться, а студенты покинули операционную «на своих двоих». В их глазах читалась радость: наконец-то они могли размять онемевшие от длительного стояния ноги и ноющую поясницу.
В тот день одним из присутствующих на операции студентов был я. По телу то и дело бегали мурашки – так проявлялась гордость за думающих головой и работающих руками нейрохирургов. Это событие стало одним из ключевых в выборе будущей специальности. Похвастаться «золотыми» руками я не мог, а вот стать неврологом, чтобы думать мозгом и изучать его болезни – вполне.
Чем же занимается невролог? И есть ли разница между неврологом и невропатологом? Разницы нет: оба варианта верны, за исключением того, что первый звучит современнее.
