© Воеводин Е.В., наследники, 2024
© Талунтис Э.Р., наследники, 2024
© Хлебников М.В., составление, предисловие, 2024
© ООО «Издательство «Вече», оформление, 2024
«Операция закончена… Борьба продолжается»
Постоянные читатели нашей серии должны обратить внимание на типическую особенность авторов советских шпионских романов. Их писательские судьбы трудно назвать успешными. Безусловная популярность и востребованность шпионских книг не сопровождались ни официальным признанием их сочинителей со стороны государства, ни вниманием со стороны профессионального литературного сообщества. Впрочем, каждое правило требует исключения. Пришло время рассказать о нем. Говоря о сегодняшнем литературном тандеме – привычном явлении для нашей серии, – следует прежде всего обратить внимание на судьбу Евгения Всеволодовича Воеводина.
Он родился 10 апреля 1928 года в Ленинграде. Семья Воеводиных поколениями была связана с русским театром – еще в 1812 году Парамон Воеводин за «хороший голос» был выкуплен у графа Орлова по недурной цене в 2000 рублей серебром. От него и пошла династия театральных хористов Воеводиных. Дед Евгения – Петр Васильевич (1876–1927) – несколько изменил вектор семейной судьбы, став театральным режиссером и добившись на этом поприще впечатляющих результатов. Об этом свидетельствует его работа на посту главного режиссера сначала Ленинградского театра оперы и балета, а затем и Малого оперного театра. Его сын – Всеволод Петрович Воеводин (1907–1973) – к моменту рождения сына окончил четыре курса Института истории искусств. Но уже в пятнадцать лет Всеволод определился с родом своих занятий, выпустив сборник стихов с несколько преждевременным названием «Расцвет души» тиражом в 25 экземпляров. Через год талант зримо окреп, и поэт выдал второй сборник, «Prima vera», солидным тиражом в 200 экземпляров. Говоря о роде занятий, я имею в виду, что Воеводина-старшего можно назвать литератором – человеком, который свободно, в зависимости от внутреннего желания и внешней необходимости, меняет жанры и формы. Об этом свидетельствует его сотрудничество с Евгением Рыссом. Вместе они писали пьесы, приключенческие повести, сценарии. Любопытный эпизод приводит в «Телефонной книге» Е. Шварц:
«Когда я его встретил в начале тридцатых годов, работал он вместе с Женей Рыссом. Так и спрашивали – это какой Воеводин, который Рысс? И наоборот. Писали они пьесы все больше для Театра сатиры, и пьесы их ставили, что в те дни не являлось такой уж редкостью. Не вызывало шума и в рецензиях принималось легкомысленно. Одни поругивали, другие похваливали – нравы двадцатых годов еще не были выкорчеваны. Из названий пьес запомнил одно: “Сукины дети”. Ударение полагалось тут ставить на конце, описывалось какое-то семейство. Но публика, естественно, читала привычным манером. Кто посмеивался, кто обижался. В Театр сатиры пришло письмо, где предлагались Рыссу и Воеводину названия для новых пьес – сплошные непристойнейшие ругательства».
Писательский дуэт Воеводина и Рысса получился гармоничным. Свидетельство тому факт, что своего сына Воеводин назвал в честь соавтора. Внешне благополучная судьба Воеводина-старшего давала периодические сбои. Во время войны он служил в «Военно-морском издательстве», получая хороший паек. Но публичное выступление против начальства под влиянием спирта привело к тому, что службу пришлось оставить, писатель оказался на грани голодной смерти, чудом выжив после эвакуации из осажденного Ленинграда. В конце сороковых алкоголизм привел к тому, что Воеводина поместили в психиатрическую больницу. Отмечу важный момент. Кризис наступил в тот момент, когда его соавтор переехал на постоянное жительство в Москву. Еще раз обратимся к воспоминаниям Шварца:
«В те годы, в начале тридцатых, Воеводин жил более семейственно, более буржуазно, чем Женя Рысс. И жена его более походила на постоянную, настоящую. И мама, работавшая в Мариинке, жила возле. Но всегда он казался неустроенным и менее благополучным, чем вечно беспечный Женя».
Необходимость работать «сольно» угнетала Воеводина, что и привело к дикому срыву. Но в отличие от многих собратьев по писательскому цеху, Воеводин сумел обуздать пагубную привычку. Как ни смешно сегодня это звучит, признанием решения проблемы стал прием писателя в партию в 1951 году.
Такой подробный рассказ об отце Евгения Воеводина – не просто украшательство текста. Можно уверенно сказать, что сын во многом повторил судьбу отца с естественной поправкой на время. Также рано, как и отец, Евгений начинает печататься. В журнале «Костер» в победном 1945 году помещается его рассказ «Ночью». Затем следуют годы учебы на отделении журналистики филологического факультета ЛГУ. В это время у него выходит рассказ «Беглецы» в престижном и всем известном «Огоньке». В узнаваемо чеховской манере рассказывается о том, как герой в новогоднюю ночь ищет младшего брата, который вместе с другом сбежал в Китай, чтобы сражаться с империализмом. Рассказ заканчивается идиллически:
«Мы с Толей смеялись, глядя, как они встают и смущенно переминаются с ноги на ногу. Толя стащил с Гришки шапку и легонько дернул его за вихор. У Гришки дрогнули губы.
