Марьяна лёгкой походкой вошла в лифт, уверенности ей придавало лёгкое нежно-зелёное платье на тонких бретельках, изящно сидящее на ней. Ей не терпелось попасть на работу… хотелось петь… танцевать… любить весь мир.
На улице стояла жара, она любила жару, обожала. Зима вгоняла её в тоску, а вот жара летом приводила в неописуемый восторг.
Она была в таком хорошем расположении духа, что не обратила внимание на вошедшего следом генерального директора. А стоило, в их компании был дресс-код, и летнее платье до колен с открытыми плечами ну никак не входило в разряд допустимой одежды.
Она нажала кнопку седьмого этажа и подняла глаза на единственного попутчика. Станислав Алексеевич, снисходительно улыбнулся и мягко сказал:
– Доброе утро! Мне на тот же этаж.
Его откровенный взгляд изучающе прошёлся по ней, заставив её внутренне содрогнуться от ужаса и накатывающей паники.
– Здравствуйте, – пролепетала она в ответ, сожалея о том, что «телепортатор» ещё не придумали, и исчезнуть из лифта, растворившись в воздухе как Гудини, у неё вряд ли получится. Она раньше не попадалась на глаза генеральному, а за нарушение правил компании её точно накажут материально. Она бухгалтер по «первичке», в её обязанности не входило перемещаться по кабинетам и появляться на глазах руководства. Марьяна и сегодня надеялась на то, что ей опять повезёт, и она не будет париться в деловом костюме на работе, тем более раньше у неё такое уже прокатывало.
– Вам идёт этот цвет, – добил Марьяну генеральный, а тон его голоса подозрительно спокойный. – Зайдите ко мне после совещания – в 12 часов.
Марьяне очень захотелось сказать, что она не работает в их компании, а ещё лучше помереть прямо в лифте от острой сердечной недостаточности. Её 37-летнюю бабу, за какое-то несчастное платье, отчитают как девчонку. И отчитает не престарелый какой-нибудь дед, а симпатичный тридцатилетний мужик. Стыдно!
– Хорошо, – едва выдавила из себя Марьяна, чувствуя у себя приближение невроза.
– Как вас зовут? – его голос бархатистый, тёплый, приятный и пугающий до обморока.
– Марьяна… Марьяна Вячеславовна, – едва вспомнила она, и в этот момент она увидела себя в зеркало: противоестественная бледность на лице сдавала её с потрохами. Огромные от испуга голубые глаза, осталось только начать икать для полноты картины. Она нервно поправила длинные светлые волосы дрожащей рукой – только бы не расплакаться. В этот момент двери лифта открылись, и Марьяна сорвалась в свой кабинет забыв распрощаться с экзекутором. Она прекрасно знала – генеральному в другую сторону, поэтому была уверена, что он не пойдёт за ней. Это придавало уверенности и сил бежать быстрее.
Станислав Алексеевич вышел из лифта, посмотрел вслед улепетывающей Марьяне, иронично усмехнулся и спокойно отправился к себе.
Тем временем она влетела в свой кабинет, который делила ещё с тремя бухгалтерами и шумно шлёпнулась на кресло.
«Ползарплаты срежет гад! Ипотеку платить будет нечем», – истерила мысленно Марьяна. Она два года назад приобрела квартиру-студию в новом доме и переехала от родителей. Родители немного помогали деньгами, всё-таки она единственная дочь, но этих денег бы не хватило на ежемесячный платёж. Хотя отца больше беспокоила не ипотека, а то, что Марьяна так и не вышла замуж к 37 годам.
Да, увы. Личная жизнь не сложилась. Не целована, не милована – старая дева.
Любовь у неё была, очень давно – чистая и невинная, в двенадцать лет к соседскому мальчишке. Он был старше на шесть лет. Уходя в армию, он смешно чмокнул её в щёчку и серьёзно попросил ждать.
Он не вернулся. Он остался в Чечне навсегда – война унесла его жизнь, не отдав близким даже его тело. Его мать так и не смогла найти и похоронить своего сына. Воспоминания болью резали сердце Марьяны и образ соседского мальчишки продолжал жить с ней долгие годы.
Больше Марьяна не влюблялась – никаких безумств, никакого томления, ничего подобного, что показывали в фильмах и описывали в книгах. Даже красивый генеральный директор со своей харизматичной сексуальной энергетикой не впечатлил её. Марьяна переживала за свои кровно заработанные деньги больше, чем за возможность выйти замуж.
С одиночеством она смирилась, даже полюбила его. Котиков не завела, хоть и была к ним неравнодушна, но аллергия на шерсть лишила возможности сдружиться с пушистиками поближе. Собаку заводить не решилась, зная как много внимания нужно уделять преданному и тоскующему от одиночества животному. Коты, спокойно переносящие одиночество, подходили больше в её случае, но увы аллерголог был категоричен в диагнозе.
Девчонки-бухгалтера уловили её внутренний раздрай и принялись пытать, с чем связан эмоциональный срыв у всегда спокойной Марьяны. Она им поведала историю про попадалово с платьем.
– Хана моей зарплате, – закончила Марьяна.
– Он такой милашка, – мечтательно проговорила двадцатипятилетняя свободная бухгалтерша по зарплате – Елена, – может ты ему понравилась?
– Я? – искренне удивилась Марьяна, и тут же саркастично добавила: – Ага, в следующей жизни. Сейчас влепит по первое число, чтобы другим неповадно было. На прошлой неделе зверствовал, половину сотрудников премии лишил за минутное опоздание.
