– Отпустите меня! Вы права не имеете меня удерживать.
Женский крик доносится из моего кабинета. И голос мне знаком.
ОНА что здесь делает?!
– Привет, Рус, – из кабинета мне навстречу вышел коллега. – Я тебе звонил раз сто.
– Телефон сдох, заехал перед работой за зарядником, – сжал в кулаке шнур, и кивнул на дверь. – Какого хрена она здесь? Это же Люба?
– Люба, – Андрей отвел взгляд, что на него не похоже.
– Ну и?
– Её задержали.
Из кабинета продолжают доноситься возмущенные крики.
Люба. Девочка-беда… больше не моя беда. Достала!
–Бумаги оформи, и отпусти. Я в твоем кабинете пока буду. Зря ко мне притащил, – бросил я, и хотел было уже идти в сто четырнадцатый кабинет Андрея, но тот остановил.
– Жена у меня рожает, Рус. Тебе придется самому с Любой разобраться, сам понимаешь.
– Просто иди и отпусти её, – процедил. – Не убила же никого, нехер ей здесь делать.
– Вообще-то есть тело, – понизил Андрей голос. – Уваров. Олигарх, слышал про него? Горничная вызвала полицию, мне сообщили, и Любу твою я выцепил, привез, и…
– И по порядку рассказывай, – сдался я. Придется мне встретиться с Любой.
– Люба пришла в отель сама, записи с камер есть. Одета была… ну, увидишь сам. Больше раздета, чем одета. Пришла к Уварову, опять же никто силой не тащил. Полтора часа их не было слышно, затем в люкс олигарха зашли охранник и горничная, чтобы проверить Уварова, и нашли его тело. Наркоту. Кровь. И Любу.
Дьявол!
– Езжай к своей Лизе. Напиши, как родит. Беги уже, – махнул я Андрюхе, выдохнул, и вошел в кабинет.
На стуле, напротив моего стола сидит Люба. Черт, её в убийстве подозревают, но она и не думает плакать. Горит она ярко, как и всегда. Это восхищает, и это бесит.
А еще я тупо больше не хотел её видеть.
Предала.
Осмотрел её мельком – одета как дорогая шлюха, и в отеле она не в нарды с Уваровым играла, явно. А мне говорила, что девственница.
Маленькая лгунья.
Я кивнул младшему следователю, чтобы оставил нас одних
– Ну здравствуй, Люба, – опустился за стол, и сузил глаза, глядя в её – миндалевидные, кошачьи.
– Ты?
– Я, – кивнул, чувствуя, как разгорается злость.
Значит, все же, шлюха. А я её на руках хотел носить, идиот.
Но убийца? Наркоманка? Ей девятнадцать всего.
– Давай, рассказывай. Желательно правду, не будем тратить время. Или будешь как все орать, что это не ты убила Уварова, и что все произошло случайно?
Люба нахмурилась, потерла виски пальцами, и в упор посмотрела на меня.
– Я не буду говорить, что это не я, Руслан. Вот тебе правда. Я его ударила, он упал, и больше не очнулся. Я убийца. А теперь можешь меня посадить, мне уже плевать.
2 недели назад
На третий этаж я забралась легко, не в первый раз через балкон приходится забираться. Эту женщину, хозяйку квартиры, я заметила два месяца назад. Выучила её расписание, знаю когда она гуляет с собакой во дворе, когда уезжает на работу, и во сколько возвращается. И теперь я гостья в ее доме.
Незваная гостья, которая влезает через окно. Всего-то третий этаж, но был бы девятый – и тогда бы полезла, мне не привыкать.
– Привет, красавчик, – поприветствовала я смешного тойтерьера своей «квартирной хозяйки». – Ты же умеешь хранить секреты?
Пёсик умеет.
Я здесь не впервые.
Прошла по знакомой квартире, за три дня ничего не изменилось, вот только…
– О-па, а это что? – вгляделась в синюю коробочку с презервативами на прикроватной тумбочке, и фыркнула: – А я -то думала, что здесь скромница живет.
Времени до возвращения Леры – три с половиной часа. Много, но терять его по пустякам не хочется, нужно сделать то, ради чего я влезла в чужое жилище.
Я вышла из спальни, провела пальцем по беговой дорожке – пыльная, Лера так и не начала бегать. А затем я вошла в ванную, и начала набирать воду. И через десять минут я уже нежилась в горячей, ароматной воде.
На что только девушка из трущоб не пойдет, чтобы хорошо помыться!
Я мурлыкала себе под нос песенку, играла пальцами на ногах с напором воды, и получала ни с чем не сравнимое удовольствие. Это такой кайф – лежать в воде, в ванной, в квартире, где нет никого, кроме маленького, почти игрушечного пса.
Не то что наша коммуналка в бараке, который нужно было снести еще лет сорок назад. Там и ванны-то нет, только раздолбанный, вечно занятый постирушками душ.
Ни помыться, ни поесть нормально, ни уединиться.
Кто-то страдает по этому поводу, кто-то смирился, кто-то спился, а вот я нашла другой способ почувствовать себя юной, симпатичной и счастливой девушкой – залезть в чужой дом, и представить, что я здесь хозяйка. Я не ворую, хотя, конечно, соблазн был – нам иногда и есть-то нечего, но… нельзя. Табу.
Впрочем, вламываться в чужие дома тоже табу, но должны же и у меня быть в жизни радости. Пусть они и состоят из горячей ванны, ароматной пены и чужого чая с бергамотом.
Фантазий моих обычно хватает на час, затем нужно быстро сушить полотенце, протирать кафель в ванной, остужать чайник и всячески заметать следы своего здесь присутствия. И возвращаться в коммуналку к соседям-алкашам, опустившимся матери и отчиму, к маленькой любимой сестренке Диане.
И думать, как достать двадцать миллионов рублей, чтобы вытащить старшего брата из тюрьмы. У меня из этих двадцати миллионов накоплено семь тысяч. Так себе накопления, конечно. Впрочем, Серый, мой парень, сказал что у него есть вариант, как достать деньги.
