Продолжение повести «Окруженец»
Я пришел в себя от дикого воя, открыл глаза и увидел летящие по небу огненные стрелы. А вдали, на полгоризонта, поднималось багровое зарево. Ну вот, наверное, помер я все-таки и направляюсь прямиком в ад. Хотя дорогу туда могли бы сделать и получше, очень уж трясет. Да и тело все болит немилосердно. Но это даже радует, скорее всего, живой я, у мертвых ведь ничего не болит, они даже не потеют. Что же, это уже лучше, надо бы и осмотреться. Я как-то неловко повернул голову и тут же потерял сознание о острой пульсирующей боли.
В следующий раз я очнулся, непонятно через сколько времени, от полузабытого запаха. Сначала долго принюхивался и лишь потом открыл глаза. Все точно – больница какая-то, скорее всего госпиталь, и находится он, похоже, в городе, потому что кирпичный. Надо попробовать восстановить в памяти последние события, я немного поднапрягся, и это мне удалось. Значит, все мои усилия не пропали даром, я у своих. Открыв глаза, я обвел взглядом палату, хотя это была и не палата в обычном смысле, а какая-то конура на две койки. Ладно, пусть будет так. Теперь надо и собой заняться, я попробовал пошевелиться, и это к меня получилось, значит, все не так уж и плохо. У меня перебинтована только левая рука и правая нога, но это уже детали. Главное, что все в комплекте, ничего не оторвано, и это радует.
Приподняв голову, я снова медленно осмотрелся. Хотя, здесь и смотреть было не на что – две койки, тумбочка между ними и стул возле входной двери. И все! А еще был человек с перебинтованной головой на соседней койке, который лежал, отвернувшись к стене. Это хорошо, что есть сосед, а то уже задолбало одиночество. Откинувшись на подушку, я прикрыл глаза, но тут же услышал тихий скрип пружин. И до меня донесся знакомый голос:
– Ну что, болезный, очухался? Здорово, Витек!
Я повернул голову – точно – это старший лейтенант Дремов, и губы мои, сами собой, расползлись в улыбке:
– Здорово, Вовка! Как сам-то?
– Нормально, лейтенант, скоро оклемаюсь.
– А что с тобой, ранен?
– Да нет, слава Богу!
– А чего тогда дохлым прикидывался в танке?
– А когда подбили, то звезданулся с ходу об какую-то железяку, вот и вырубился. Спасибо тебе большое, Витек! Спас меня.
– Да ничего, Володь. Свои люди, сочтемся. Ну, и что с тобой?
– Голова пробита и сотрясение ума. Очень сильное, даже ходить не могу. Как поднимаюсь, то сразу блюю, и ноги ватными делаются.
– Ничего, все пройдет со временем. Ты отдохни немного, а то тебе говорить тяжело.
Мы немного помолчали, но я не вытерпел:
– Володь, о Ваньке слышал что-нибудь? Как он?
Дремов тяжело вздохнул и ответил, но не сразу:
– Ты его уже мертвым приволок, Вить. Спас он тебя, даже убитый. У него все тело было изрешечено пулями.
Он скрипнул зубами и через силу произнес:
– Как решето, все в дырках.
Я даже застонал от этого известия, потому что была у меня надежда, что жив капитан Борисенко. Но отдал свою жизнь за меня. И я произнес вполголоса:
– Может, и не надо было спасать его из плена? Возможно, что живым бы остался.
Но разведчик все услышал:
– Ты чего, заговариваешься? Какой такой плен?
Мне пришлось рассказать ему все о чем мы умолчали, когда знакомились. Но Володька меня успокоил:
– Ты не переживай, Витек. Это война, и ты не бросил его умирать на ничейной земле. А может быть, он и тогда уже был мертв? Этого никто не знает. Так что, не кори себя, лейтенант.
Мы надолго замолчали, думая каждый о своем. Но все же мне были интересны события, о которых я не имел ни малейшего понятия. Поэтому я и потревожил Дремова:
– Скажи, Вов, а «язык» как?
– Да нормально! Допер меня в лучшем виде. Я ведь, когда очнулся возле танка, так потом сознания инее терял больше. Все помню.
– И что он? Так и не дернулся?
– Да хотел сделать что-то непотребное, но я его быстро успокоил. Приставил к виску твой «парабеллум», и все в норме. Только благодаря вам с Ванькой мы остались живы, весь огонь немцы сосредоточили на вас. А кабану только кожу содрало на голове шальной пулей. В общем, доехал я благополучно, а потом послал наших вам навстречу. Вскорости вас и притащили.
– А дальше что?
– Дальше нас с кабаном доставили в блиндаж к командиру полка. Я указал ему место, где танки немецкие кучковались, и он долго разговаривал с кем-то по связи. Потом мне стало хуже. Помню, погрузили нас на полуторку и повезли куда-то.
– Кого это нас?
– Тебя, майора пленного с сопровождением, меня, санинструктора. И тело капитаново. По-моему, Еще были какие-то два бойца, но точно сказать не могу. А здесь мы находимся уже четвертые сутки. Это школа бывшая, а тут, наверное, кладовка была. Ведра, швабры, тряпки и прочая дребедень.
– А я так, без сознания, и валялся все это время?
– Конечно, ты же сильно много крови потерял. Но ранения у тебя легкие, навылет. Во всяком случае, врачи так говорят.
– Это уже хорошо! Послушай, Володь, а что это за шум такой был по дороге? Или мне почудилось?
– А это наши «катюши» жгли немецкие танки. Мне так кажется, но «катюши» работали – это точно.
