Только я выспался после писательских трудов, как мне позвонила жена отца. Она сказала, что завтра у меня собеседование с ректором государственного университета на должность юрисконсульта. В то время С. Н. возглавляла выездную финансовую проверку в нем. Все ее просьбы могли быть исполнены.
Когда я забирал трудовую книжку в Росреестре, кадровик удивленно спросила:
– Мы же для Вас недавно пропуск выпустили. Почему так спешно уходите?
– Предложили другую работу по профилю, – радостно ответил я.
***
У здания университета, построенного еще в семидесятые годы, я бывал лишь раз. В каменных стенах царила строгая атмосфера советского прошлого. С. Н. встретила меня у входа и провела в приемную ректора.
В кресле сидел высокий мужчина в очках с редкими седоватыми волосами. Он поздоровался со мной за руку. Внимательно посмотрел мой диплом и заметил, что оценки там разного достоинства, но работать можно и с такими. Поинтересовался, есть ли у меня жилье. Я ответил, что снимаю. Он сказал, вопрос можно решить. Важно снял трубку стационарного телефона и попросил соединить его с директором общежития. «Сегодня надо найти комнату для нового сотрудника». По этим словам стало ясно, что решение о трудоустройстве было принято до моего прихода.
Вошла строгая хорошо одетая женщина в элегантных очках. По виду ей было чуть больше пятидесяти лет. Это была начальница юридического отдела К. С. Раньше она работала следователем – ушла в отставку в звании подполковника, владела юридической фирмой, а последние пять лет отвечала за все правовые вопросы в университете. Она вежливо мне объяснила функционал отдела и разрешила приступить к работе через день, когда я решу вопросы с переездом в общежитие.
Красное каменное здание общежития состояло их двух блоков секционного типа. В крохотной комнате с порванным линолеумом на полу стояла разваливающаяся панцирная кровать. К стене примыкал грубо сколоченный шкаф. С потолка свисала тусклая лампочка. За две тысячи рублей в месяц это были приемлемые условия. Я платил за двоих, чтобы ко мне никого не подселяли.
На кухне ползали тараканы.
Два санузла на восемь комнат, в которых жили от двух до четырех человек. Утром было сложно попасть в туалет. Душевая комната на все девять этажей располагалась в подвале. Мужское время посещения – полчаса утром и два часа вечером. Остальное время отдавалось девушкам. Но они никогда не выходили вовремя, из-за чего выстраивалась большая очередь. В душевой не было занавесок, только перегородки. При этом вода быстро скапливалась на полу, потому что стоки забивались волосами.
Теперь я узнал, что такое настоящая общага.
Как только я заселился, ко мне постучали две девочки из соседней комнаты – попросили сахар. Я сказал, что еще не разобрал вещи, но скоро его найду. Одна из девушек заинтересованно осмотрела комнату через открытую дверь. Кроме больших бирюзовых глаз, которые я сразу заметил, у нее были узкий аккуратный вздернутый нос, притягательные большие губы и русые, почти блондинистые, волосы. Это была Лиза; первый курс, направление «маркетинг».
Я нашел в своих вещах сахар и пошел к их комнате. К двери прикреплен забавный подростковый рисунок с девушкой в смирительной рубашке, надпись на нем гласила: «Без печенек не входить». Я постучал.
– Я без печенек, но с сахаром, – сказал, улыбнувшись.
– Спасибо, но без печенек не пустим, – отозвались девушки, и тут же за закрытой дверью раздался громкий смех.
На кухне висел список дежурных по секции. Я сфотографировал его и решил по социальным сетям найти Лизу. Начал с самой редкой фамилии и угадал. В ее профиле ВКонтакте было много фотографий, в том числе и с недавнего дня рождения. Ей только исполнилось восемнадцать.
В первый рабочий день меня представили коллективу. О подробностях его формирования я узнал со временем. К. С., став начальником, привела сюда свою одноклассницу Н. В., которая проработала большую часть жизни топографом. Затем сослуживицу, следователя в отставке О. А., и свою сноху И. М. Единственным членом коллектива, появившимся не по связям, была Ю. С., потому что работала здесь юристом еще до прихода К. С. и знала множество подводных камней. Мне обещали платить 18 тысяч рублей, но только после испытательного срока. Первые три месяца я получал по 12 тысяч. Неделями я сортировал документы в папках – другую работу мне не доверяли.
От депрессии я спасался просмотром сериала «Во все тяжкие», невероятно меня увлекшим. Я радовался, что могу посмотреть несколько сезонов подряд, в отличие от бедолаг, ждавших по серии в неделю.
В общежитии меня начали принуждать к общественной работе. Некоторые жили с собаками, нарушая внутренние правила. Я не собирался подтирать за ними грязь после вечерних прогулок. Жители блока на меня ополчились. Я сказал, что если будем все делать по правилам, то собаки будут жить на улице вместе с хозяевами. Подготовил старосте секции официальное возражение со ссылками на законы, запрещающие принудительный труд. Эта бумага прошла через многие руки и легла на стол моей начальнице. Ей понравилось, как я написал, но она попросила не устраивать конфликты в общежитии. И дала наставление:
