Ведьма и бес
Шэдар была не в духе, еще точнее — тонула в раздражении, причем большей частью на себя. С момента заключения в книгу ее жизнь превратилась в бесконечный бег с препятствиями: стоило преодолеть одно, как на пути тут же возникало следующее. Шэдар напоминала себе белку в колесе, вот только она не грызун и удовольствие от аттракциона не получала.
Казалось бы, не вышло подчинить Дакасту, да и Тьма с ней! Но она так поторопилась, что связала себя и девчонку астральными путами. Возможно, их удалось бы разбить и сбежать, но тут вмешался Ишидан — его барьер вокруг университета держал книгу почище стальной цепи.
Да, проклятый кукловод вечно лез в ее жизнь в своей восточной манере. А самое противное во всей этой ситуации то, что в глубине души Шэдар это нравилось. Похоже, Вольные Земли извратили и ее, раз она испытывала привязанность к сладкоречивому лису. Осознав это не так давно, она все гнала дурные мысли прочь. Шэдар не верилось, что и с ней может случиться та самая любовь, которая вне разума и обстоятельств.
Но вчера...
Вчера, сидя на ветвях раскидистого дуба в университетском парке, — теперь, когда Лао отбыл в свои восточные дали, скрываться так рьяно было бессмысленно, — она спорхнула на скамейку за позабытым кем-то «Имперским Вестником». Птица поглотила дешевые статейки на раз. И вот уже они с бесом смаковали новости столицы и государства.
Тогда-то она в полной мере и ощутила все «прелести» и последствия от воспеваемого поэтами чувства. Толчком к отравляющей вены злости послужила ревность: мастер кукол принадлежал только ей, именно так считала Шэдар, но ни за что не хотела признаваться.
Ведьма скрипнула зубами, вспомнив выступление беса.
— Нет, вы только поглядите! — Эта зараза вскочила на пень и радостно заверещала: — Каков наглец! Покушался на нашу лапочку Шэдар, а сам целый гарем имеет.
Шэдар так и не поняла, что возмутило его больше: поползновения Лао в ее сторону или то, что у самого беса гарема нет и не предвидится. Тем временем хвостатый продекламировал, будто с трибуны:
— Сын Неба посетит Карфу! Так, это неинтересно… это тоже… Вот! — рявкнул бес и ткнул пальцем в несчастную газету, продырявив ее когтем. — В посольство войдут дочери министров и даже самого императора. В течение месяца одна из них войдет в дом Лао на правах старшей жены, еще две займут места второй и третьей жен. Дари, ну он и мерзавец! Как же так, а?
— Ты же говорил, что мужчина должен быть самцом?
— Так то мужчина, а не твой гончар, — припечатал бес. — Он должен быть верным псом, по мановению твоего изящного пальчика бежать, виляя хвостом, и рвать всем глотки, защищая твою честь.
Шэдар опустила взгляд на свои руки. Да, кисти тонкие, пальцы длинные, но слово «изящные» к ним никак не подходило, скорее — хищные.
И когда она из женщины стала превращаться в магическую тварь?
Казалось, от нее ушло самое главное. Мирское кануло в небытие, в груди теплилось лишь желание власти, могущества, а еще свободы. Свободы любой ценой. Неужели и она раба своего дара, как многие до нее? Или если осознаешь это, то не считается? Нет, многие маги понимают, что безумны, но наслаждаются этим. Шэдар удовольствия не ощутила, а вот брезгливость — вполне.
— Интересно, я могла бы вернуть себя прежнюю? — не слушая речь беса, тихо произнесла ведьма. — Где та черта, через которую я перешагнула?
— Шэдар, а давай накажем кукольника? — вкрадчиво предложил хвостатый, которому совершенно не понравился ее настрой. Проглот согласно зашелестел веточками.
— Зачем? — равнодушно произнесла ведьма. Никто не любит показывать свою слабость, поэтому она надела маску безразличия.
— Он предал тебя!
— Разве? Разве плохо стремиться создать семью? Это ведь нормально?
— Нашла нормального, — хмыкнул бес, от которого не укрылось ее истинное состояние. — Надо мстить.
— За что?
— Он тебя бросил.
Шэдар скептически подняла бровь.
— Хорошо, — признал хвостатый и тут же, как змей-искуситель, произнес: — Он разрушил наши планы, запер на территории университета, натравил безумную куклу.
— Возможно, — кивнула Шэдар.
— И наконец, самое главное — нам будет приятно испортить его выставку фарфоровых красоток востока исключительно ради любви к искусству.
— Гадость ради гадости?
Цок. Цок. Цок.
Бес страстно прижался к ноге ведьмы и прошептал:
— Давай зажжем, моя красавица.
— У тебя есть два удара сердца, чтобы отлепиться от меня, — тихо заметила Шэдар, с которой мигом слетело меланхоличное настроение. — О какой нормальности может идти речь, когда меня окружают…
Она не закончила мысль, вовремя вспомнив, что рядом находится дитя Тьмы. И как любой ребенок, оно обидчиво и разрушительно. Тем временем хвостатый вновь вскочил на пень, приплясывая в ожидании.
— Месть? Нет, не хочу. Устала я от мести, пора уже завершать этот балаган. Мне надоел университет, надоели адепты, а больше всего мне надоел ты, рогатый. Если бы морда твоя поросячья не перехватила контракт, я была бы свободна, — рявкнула Шэдар.
Бес от неожиданности хрюкнул и свалился с пня. Проглот деловито отполз от страдальца.
— Что касается мести, — не обращая на них внимания, продолжила ведьма. — Мстить надо тому, кто тебя чем-то задел. Ишидан, он… — Откровенничать с бесом она не собиралась и потому произнесла: — Мне нет до него дела, к тому же ему впору лишь посочувствовать. Это политический брак, Сын Неба хочет приковать к себе столь сильного мага, а лучше всего держат узы крови, родственной крови. Вольный хищник превратится в зверушку в клетке, которая нападает только по приказу хозяина.
