В древние времена, сражаясь за господство с Чжуань-сюем[1], Гунгун[2] в порыве гнева ударил головой гору Бучжоушань[3] и сломил опору неба. Юго-восточная часть земной тверди обрушилась, небосвод наклонился на северо-запад, сместились Солнце, Луна и звёзды, и начался потоп и разрушения.
«Хуайнаньцзы»[4]
Бучжоушань рухнула.
Крики отчаяния огласили сто тысяч гор и пробудили ото сна Владыку Куньлуня, присевшего отдохнуть у священного дерева. Вовсю бушевала буря, на землю опустился густой мрак, который, казалось, уже никогда не уступит место свету. Серые хлопья снега напоминали гусиный пух, мороз пробирал до костей, словно страшный пожар выжег дотла всё тепло.
Вскоре вечно белую вершину горы Куньлунь укрыло пеплом; мир погрузился в хаос. Живые существа стлались по земле, божества в смятении бежали кто куда. Так закончилась вторая жестокая битва богов, оставившая после себя бескрайние руины и блуждающие души умерших.
– Куньлунь… Куньлунь… – клич старца Шэньнуна[5] достиг горных глубин.
Старец был уже на последнем издыхании и полностью утратил божественное естество. Владыка Куньлунь вздохнул и тотчас ринулся сквозь нескончаемый ливень к развалинам горы Бучжоушань.
– Я уже подарил вам огонь души, а вмешиваться в их дела не хочу. Почему же вы продолжаете взывать ко мне? – с усталым видом обратился он к старцу, пока ветер нещадно трепал его тёмные одежды. – Что это?
Округа тонула в кромешной тьме и истошных воплях, из разверзшейся в земле трещины беспрестанно вырывались зловещие твари. Владыка Куньлунь поморщился и уже собирался скрыться в Небесах, как вдруг услышал зов Шэньнуна за спиной:
– Идём со мной.
– Постойте… – сказал Куньлунь, но старец уже устремился в расщелину.
Немного поколебавшись, Владыка отправился вслед за ним.
Разлом, обнаживший погребённую под землёй истину, напоминал рану. Непрерывный поток тёмной энергии жадно кружил около двух древнейших божеств. Твари словно побаивались их, но вместе с тем готовы были в любой момент наброситься и вкусить плоти существ – ровесников планет и звёзд.
– Великая печать Фуси разрушена, – едва слышно произнёс Шэньнун.
– Что?
– Фуси скончался много лет назад, и Печать ослабла. Когда Божественный дракон обрушил гору Бучжоушань, поднялся страшный ветер и унёс огонь твоей души…
– Он прожёг дыру в Великой печати? – спросил Куньлунь, не веря своим ушам. – Совершенный мудрец, когда вы просили одолжить вам огонь, то утверждали, что это поможет усмирить неприкаянные души. Вы не сказали, что он способен прожечь Великую печать Фуси…
Голос Куньлуня оборвался. За разговором они промчались сквозь повреждённую печать и оказались в недоступном прежде месте, запрятанном на глубине тысячи чжанов[6] под землёй.
Ни света, ни ветра, ни шансов на выживание: даже жуткий ливень – и тот рассеялся по пути. Старец поднял сияющую жемчужину, и взгляду Куньлуня открылся сущий хаос: под оглушительные крики из ниоткуда возникали бесчисленные человекоподобные существа, как две капли воды похожие на живых. Едва коснувшись земли, они яростно пожирали друг друга. Куньлунь не мог поверить в такую жестокость:
– Что это?
– Сотворённые небом.
– Что?..
– Сотворённые небом, мой дорогой Куньлунь, – со вздохом повторил Шэньнун. – У них нет прародителей, их появление невозможно объяснить. Они, как мы с тобой, как Паньгу[7] и другие боги и демоны, созданы Небесами.
Куньлунь взглянул на Шэньнуна. Глаза старца уже затуманились, но в них всё ещё теплился огонёк великого сострадания и жертвенности.
– Куньлунь, сотворение ещё не свершилось, но нам пора уходить.
– Слишком поздно…