«Ты придёшь. Ты обязательно придёшь, ведь сама сказала мне, что нашей встрече суждено случиться. Нашего столкновения не избежать. Другого выхода просто не может быть. Это случится тогда, когда будет необходимо всем нам, и мы уже не сможем друг друга забыть»
«Я перепробовал многое. Вероятно, в один из моих заходов до меня всё-таки доберутся Порочные. По крайней мере, так говорит Мегги. В своё же оправдание могу с полной уверенностью заявить, что я действую во благо всей нашей семьи. Всё, что я делаю – для моей милой Маргарет и нашего малыша Оливера.
Мегги никогда не поймёт, почему я согласился с этим, но я глубоко убеждён, что на тебя можно рассчитывать. Ты исполнишь своё предназначение. Оливер заслуживает лучшего будущего, и в этом вопросе я могу положиться лишь на неё. Если уж она всегда знала, что делать, выходит, у неё есть свои источники. В наше время недостаток информации можно восполнить лишь безукоризненной верой в тех, кто рассказывает остальным о своей правоте. А она как раз одна из таких. Она сильней всех нас вместе взятых.
И хоть не верю я в Богов и могучую Кали, молюсь я им за нашу спасительницу. Она сказала, что ты придёшь на закате, и я верю её словам больше, чем своим собственным».
Джеймс Милер
Иногда Софи молчала так долго, что у неё начинали слипаться губы. Чаще всего она забывала, что существуют другие звуки, помимо журчания ручьёв планеты Ньюэры и сокровенного шёпота листвы безграничных лесов. Порой собственный голос начинал вводить её в ступор, но это было куда лучше, чем слышать чужие речи, и уже не имело значения, откуда они доносятся – с улицы или из темноты её разума. Но лучше бы Нью затихла на век и удивила бы её новым шрамом страха.
Больше, чем звуки человеческой жизни, её пугали лишь сами люди. Уж давно Софи уяснила, что не может позволить себе по глупости им довериться. На пути ей вечно встречались пробитые черепа и истлевшие на солнце тела тех несчастных, что оказались в ловушке собственного легковерия. Если в новом мире ты ещё хотел сохранить себе жизнь, лучшим решением было избегать тех, кто ещё не расстался со своей.
Софи понимала, что в этом мире не осталось никого, о ком ей стоило бы волноваться. И за себя саму она уж как несколько месяцев перестала опасаться. С целью исчезают и слабости. Выживет не сильнейший, а тот, кто свои слабости от других скрывает. Каждой из слабостей Софи было предначертано покоиться в разрытой могиле. То были её близкие, ради которых она была готова пожертвовать всем. Ей стоило оставить им немного воздуха. Может, они лишь притворялись мёртвыми, и гроб был им совсем не по размеру.
На её щеке алело пятно от пощёчины, а правый бок ныл от того, с какой силой его сжимала рука неизвестной, что смогла подкрасться к ней в прошлом городе. Доверия Софи нельзя было купить ни полными слезами глаз, ни просьбами помочь. Больше нельзя было. Один раз её поймали, когда она пыталась помочь оставленной на дороге девочке. Судя по виду, сама она была не против. Должно быть, взамен ей пообещали что-то очень ценное. С тех пор Софи не доверяла никому из тех, кого встречала, а детей на дух не переносила. Мародёры убивали доверие в ней самыми изощрёнными способами.
Но в этот раз всё произошло слишком быстро. Схватив Софи за волосы, неизвестная ударила её сначала по правому уху, а затем, с силой одёрнув назад переполненную звоном голову, не обделила вниманием левое. Раньше перед тем, как направить в её сторону ствол пистолета, мародёры пытались одурачить Софи беседой. Они обещали защиту, крышу от скорых дождей и еды столько, сколько она не видела все прошедшие месяцы. Но разве можно доверять тому, кто разучился пользоваться словами настолько, что пытается убедить тебя пулей, пущенной в ногу? В Софи стреляли ни один десяток раз, и всё мимо. Разве что парочка выстрелов разрезала кожу в тех местах, где навсегда остались рубцы.
Солнце обещало зайти за горизонт и вновь оставить её наедине с лунной тенью на небе. Глаза всё путали, вот-вот норовя закрыться. Дорожная пыль осела на волосы, забилась в кеды и рот, а тянущая боль терзала изнурённые ноги. Если бы Софи шла пешком и позволяла себе остановки, ей было бы куда легче, но результат давно стал важней процесса. Именно поэтому она не разжигала костров, чтобы не привлекать к себе внимания, и никак не могла достать себе походную плиту, ведь в тех местах, где её можно найти, вечно ошиваются мародёры. Еда Софи всегда была холодной, а ночами она едва ли не мёрзла. Всё, что могло ей помешать, должно было остаться в стороне. Софи доберётся до Центра. Она попадёт в столицу, как и велел ей отец.
Иногда Софи думала о том, как бы изменилась жизнь всей Ньюэры, если люди повсеместно расселили на ней своих животных. Свежее мясо для неё сейчас было бы чудом, для всего остального человечества – настоящей трагедией. Любым возможным разносчикам болезней на Нью не было места. «Придёт конец второй Земле, и наши сердца не выдержат!», – кричали по углам те из людей, что асфальтом заливали просёлочные дороги и пестицидами – свои участки. Конечно, в этом не было совершенно никакого смысла, ведь и насекомых на Ньюэре не водилось. «Ну а мало ли что! В моей семье с жуками встречался разве что земной дед! Придёт один вредитель, а за ним второй, и как вы тогда запоёте? Что станет с нашей планетой?».
