– Детка, не расстраивай папу, он очень хочет сделать тебе достойный подарок. Бериллы или изумруды?
Мама. Ей кажется, что я всё ещё маленькая девочка, все проблемы которой можно решить, приструнив соседского парня или договорившись с директором школы. Или вот так рассказав о папином подарке. Когда-то давно подарком для меня было увидеть его на дне рожденья. Теперь он почти не боится за нас с мамой, поэтому я вижу его в скайпе почти каждый день.
– Ева! Ну что ты молчишь?
– Ты знаешь, что я хочу бериллы.
На самом деле я хочу забыть о том дне, когда узнала, кто я. И о том, как я это узнала.
«Ну хватит. Он уже столько раз просил прощения!»
Знакомьтесь, это Совесть. У неё спокойный голос уверенного в себе человека.
«Ничего такого он не сделал. Просто проявил свою суть».
А это Демон. Иногда я хочу забыть о ней больше, чем о…
«Нет, она невыносима! Мы тут переживаем, заботимся, чтобы у неё всё было хорошо, а ей лишь бы забыть».
Мой демон – суккуба. Она взбалмошная, безответственная и всегда голодная.
«Это потому, что ты меня плохо кормишь».
А ещё она очень любит препираться.
«Ребята, давайте жить дружно».
Зверёк самый маленький из всех. Он не любит ссор, ему бы побегать по лесу, поесть шашлычков, сладко поспать в своей норке. И голосок у него тоненький, почти как писк котёнка.
«Мы не ругаемся», – успокаивает Зверька Совесть.
Вампир молчит, но и без слов ясно: он ничуть не переживает. Он всегда трезв, логичен и молниеносно убийственен.
Нет, я не сумасшедшая. Хотя имею полное право ей стать. Просто в моей голове живут Демон, Вампир, Зверёк и Совесть. Добро пожаловать в голову Евы.
С такими подселенцами бывает сложно. Иногда спасает юмор, иногда не спасает, и я реву, как самый обычный человек. В сущности, я почти не отличаюсь от вас, только в моей голове… ну, вы поняли.
Обычно мой день начинается с чашечки кофе. И я предпочитаю варить его на огне, из свежесмолотых зерён, с корицей (если на улице холодно) или с кардамоном (если жарко). Но сегодняшнее утро ознаменовал визит дорогой мамули, и кофе пришлось отложить.
– Детка, где ты опять витаешь? Поговорила с Костиком?
Костик – мой текущий муж. Точнее, он уже практически бывший, потому что больше пяти лет с одним мужчиной я ещё никогда не жила. Это вредно, а я должна заботиться о партнёрах.
«Лучше б ты обо мне так заботилась».
Я стараюсь не вступать в дискуссии с суккубой, к тому же она действительно проголодалась. Надо поскорей найти Костяну дельную замену и накормить демоницу, чтобы не лезла со своими ценными замечаниями.
– Мам, он уехал. Как только вернётся, сразу поговорю.
Но маме не нужны ответы. Она всегда знает обо всём лучше меня. Наверняка уже кого-то присмотрела и хочет нас познакомить.
– А что случилось у Дроновых?
Это неожиданно, я даже отрываюсь от вдумчивого засыпания зерён в кофемолку. Ни о каких особых проблемах Алиска не рассказывала.
– Что?
– Это я тебя спрашиваю, это же твоя подружка что-то снова учудила, раз мне звонил её отец и Бергоевым интересовался.
Берго-оев. Понятно. Опять подкатывал с далекоидущими намерениями. Я хватаюсь за телефон, но мама строго говорит:
– Детка, не лезь. Пусть сами разбираются. Я, конечно, сказала Севке, что присмотрю за детьми, но он всё равно скоро явится.
Иногда я завидую Алисе. У неё строгий отец, который любит держать всё под контролем. Зато дядя Сева с тётей Василисой смогли отпустить детей и дают им жить своей жизнью. Вмешиваются… да с тех пор, как брат Алиски стал самостоятельным, переехав в наш N, практически и не вмешиваются. Неужели случилось что-то настолько серьёзное?
– Надеюсь, тебе не надо напоминать, что Бергоев с Дроновым для нас совсем неподходящая компания?
– Мама! – от досады я чуть не просыпаю порошок мимо джезвы.
– Ну что мама, что мама, я же беспокоюсь. Вот, кстати, встретила на днях Геворга Оганезовича, приглашал на генеральную репетицию. И нового тенора очень хвалил.
Геворг Оганезович – наш сосед по дачному посёлку и в то же время заслуженный и народный главреж губернского оперного театра. А новый тенор, судя по маминой интонации, и есть присмотренный ею кандидат в мужья. Кофе в джезве в последний раз поднимается шапкой из одуряюще пахнущей пены, и я выключаю плиту.
Вряд ли мамуля примчалась ни свет ни заря только из-за бериллов, тенора да Алискиных проблем. Хотя она и не на такое способна. Я ставлю на стол чашки со свежесваренным кофе и делаю первый глоток. Блаженство. И совсем не хочется думать о проблемах нового дня.
– Что случилось, мам?
Она безмятежно прикладывается к чашке. Берёт ложечку. Кладёт ложечку. Сводит брови у переносицы и выдаёт:
– Господин Арканов прилететь изволили.
– Зачем? – тупо спрашиваю я.
– Отдыхать, – уже не скрывает тревоги мама. – Остров купил выше по реке.
С его-то возможностями? Он в Карибском море мог бы остров купить. Не нравится мне всё это… И мамуле не нравится, здесь мы единодушны. Вот только сделать ничего не можем. Я связана с ним долгом и клятвой, а мама никогда не навредит ему, чтобы не навредить мне.
ГЛАВА 1
Обычно жизнь в N течёт спокойно и размеренно. Но сейчас плотность событий в единицу времени почему-то увеличилась. За пару дней, что прошли после известия о прилёте Арканова, я побывала на генеральной репетиции у Геворга Оганезовича и познакомилась (увы, безрезультатно) с новым тенором труппы. Рассталась с Костиком. Встретилась с перспективным заказчиком и взяла в работу дополнительный проект. Узнала от Алиски, что Бергоев получил решительный отказ и обещал в ответ стрррашную месть.
