Нас на улице было четверо, – сорванцов, которые коротали время, оставшееся до школы всякими забавами и проделками. Родителям, мы, конечно помогали, если они заставляли, а мы не успели смыться от них по своим детским делам. Но они нас кормили, и мы всегда являлись на обед. Тут то и мы попадались с какой-нибудь работой по дому. Как правило, ее было немного и, справившись с ней, мы чувствовали себя вольными птицами, и, спросив у родителей разрешения побегать, мы свистели друг другу и отправлялись в путь. Правда, если кто-то получал невыполнимую работу, приходилось ждать своего друга или отправляться без него. Иногда случалось, что надо было помочь своему другу сделать работу и мы, навалившись всей оравой, за несколько минут переделывали работу, которую родители задавали своему сыну на весь день. Но такое случалось редко – родители понимали, что нам надо везде побывать, осмотреть, так как впереди у нас была взрослая жизнь, и в нее надо было вступить уже подготовленным: – везде побывать, все попробовать и так далее.
На нашем языке это называлось побегать. Родители знали, что к спорту это никакого отношения не имело, – просто нам надо было с друзьями собраться и отправиться искать приключений. «Мама! Я пойду, – побегаю?» – после этих слов нас уже дома не было: – мы уже неслись по своим заветным местам и останавливались в одном, чтобы устроить военный совет и решить, чем мы в этот день займемся. Выбор был велик: можно было сходить за грибами, на железную дорогу, половить тритонов или раков. Кроме того рядом было много карьеров и в наши обязанности входило все их осмотреть. Но летом у нас пользовалось уважением гонки на плотах.
Между железнодорожными путями протекал ручей и в одном месте он был так умело кем-то запружен, что образовался пруд длиной примерно сто двадцать метров с шириной семьдесят метров. Берега у него были поросли камышом и травой. Так как по бокам его тянулись железные пути, для которых использовались шпалы, недостатка в материалах для постройки плотов у нас не было. Совсем недалеко был длинный сарай, в котором хранилась соль в огромном количестве. Для чего она была нужна железнодорожникам, неизвестно, а для нас это было очень удобно – мы брали из дома хлеб и устраивали себе частые перекусы – ели хлеб с солью.
У каждого из нас был свой персональный плот из шпал, и мы устраивали гонки по всему этому пруду. Я даже не знаю, какая глубина у него была, потому что не помню случая, чтобы кто-то из нас свалился с плота в воду. Но, судя по палкам, которыми мы отталкивались, глубина его была на самом глубоком месте метра полтора. Это был замечательный пруд для нас, гонщиков на плотах!
Мы гоняли на плотах по всему этому маленькому пруду и не замечали времени – когда нам надоело соревноваться по скорости, то мы начинали играть в ляпки – надо было догнать близкого соперника, который удирал по водной глади на плоту и достать его шестом. С этой минуты можно было немного отдохнуть, пока этот соперник начинал гоняться за кем-то и не догонял. Так мы в играх оттачивали свое мастерство управляться с плотами. Оно нам позже понабиться, на больших водоемах и реках, но мы пока об этом не знали…
Вообще этот пруд был странный – вода в него поступала из ручья, который был заключен в бетонные кольца, как в колодцах. Ручей все время журчал и булькал в уголке пруда и наполнял пруд свежей водой. Вода была очень чистой и вкусной – ее можно было пить без опаски и наши многочисленные обеды состояли из черного хлеба с солью и воды из ручья. Но уровень воды в пруду никогда не повышался, и до поры- времени мы даже не задумывались, куда она девается потом. Где-то был сток, иначе пруд бы разлился и затопил все железнодорожные пути.
Однажды, когда мы устроили себе обед и отдыхали от нелегкой борьбы за выживание в ходе игры в ляпки или уже после финиша гонок, вдруг задумались, где находиться плотина этого пруда и куда течет из него вода. Все сразу заинтересовались и начали строить догадки. Весь обед мы строили различные версии, а потом, когда съели полбулки черного хлеба с солью и запили этой райский обед водой, то вскочили на свои плоты и начали прочесывать прибрежные заросли осоки и камыша.
Леха и я уплыли к противоположному берегу и разделились – он поплыл налево, а я направо. Владька с Серегой остались на месте нашей столовой и начали спорить, кому куда плыть: – одному надо было плыть сквозь заросли камыша с комарами, которые ждали неудачника, которого надо загрызть, а второй должен был плыть вдоль песчаного берега и встретиться с нашей поисковой экспедицией. Там не было ни камыша, ни комаров и плавание было очень удобным – толкайся шестом и загорай. Спор решила монета в три копейки, которая нашлась у Владьки в кармане – она осталась у него после того, как мы купили в магазине хлеб. Ему крупно повезло – ему надо было проплыть вдоль песчаного пляжа, а Сереге надо было отдаться комарам в гуще осоки и камышовых зарослей.
Мы с Лехой плыли в разных направлениях и внимательно осматривали каждый сантиметр берега. Кому-то из нас четверых должно было повезти, и он бы вошел в историю, как исследователь, которому посчастливилось обнаружить плотину пруда. Если бы она была видна сразу же, когда мы осваивали этот пруд, то это было бы нам ясно и никаких вопросов у нас бы не возникало. Но плотина была так запрятана и незаметна, что поиски ее сулили нам приключение и от этого мы не могли отказаться. Оставив на время гонки и ляпки, мы отдались новому делу, даже не предполагая, какое оно будет долгим и опасным.
