Переступив со ступеньки в широкий темный коридор, я оглянулась по сторонам и поняла что, заблудилась. Еще бы! Такой огромный особняк, как люди здесь ориентируются? Я уже свернула несколько раз, заглянула в три проема, однако так и не добралась до выхода в зал, где должны быть люди. Как же ненавижу торжественные встречи: они шумные и скучные. Но мама принадлежит к разряду высшего общества, по крайне мере так она говорит папе. Хотя вот такого особняка у нас нет, как и личного водителя или дорогой одежды.
Возле витражных окон я заметила свет в дверном проеме. В силу детского любопытства, подошла, осторожно заглянув внутрь. Из комнаты сперва не доносилось ни единого звука, кроме шорохов. Мне даже показалось, вдруг это приведения и надо бежать вниз. Однако через пару секунд раздался мужской голос: холодный, сдержанный, немного грубоватый.
– Я устал от всего, – прозвучала как приговор короткая реплика. Мне захотелось приоткрыть дверь и узнать, кому принадлежит фраза, но так нельзя. Взрослым не понравится мое чрезмерное любопытство.
– Дорогой, прошу, – со вздохом произнес женский голос. Видимо они говорили в другой части комнаты. Я развернулась, потому что здесь явно не выход на улицу и эти двое не будут помогать заблудившемуся ребенку.
– Он содрал скатерть со стола с закусками, притащил блошиную псину. Ты собираешься заниматься воспитанием сына? – не кричал, но сталь хуже любого крика. Я вновь сунала нос в сторону дверного проема. О чем говорили эти двое? Разве сегодня в зале была собака? Я точно не видела животных, а жаль. Мне очень нравятся животные.
– Прости, я поговорю с ним. Наш сын…
– «Твой» сын, – поправил мужчина. – Этот выродок никогда не будет называться моим. Если бы не статус и деньги, я бы никогда не простил твою измену!
Я сглотнула. И нет, не потому, что услышала нечто запретное, а потому, что чьи-то холодные пальцы легли на мое запястье, резко дернув в обратную сторону. Сердце подпрыгнуло в груди, ударяясь о ребра. Меня поймали за постыдным делом. Будут ругать. Будет скандал.
Однако вместо криков, я встретилась глазами с мальчишкой. Он был одного роста со мной, в глазах переливалась чернильная тьма. Короткие волосы прикрывали часть лба, а на шее свисал галстук, который он явно пытался развязать. Черные брюки, белая рубашка, отсутствие пиджака – дети странно выглядят в одеждах взрослых.
– За мной, – прошипел мальчик. Я не сопротивлялась, следуя его указаниями. Вдруг он поможет и выведет на улицу к людям? В конце концов, где-то здесь должна быть моя мама.
Пока мы шли по коридорам, я продолжала оглядываться. На стенах висели картины: красивые, в дорогих узорных рамках. В темноте их почти не было видно, только золотистого отлива рамки. Почему люди в роскошных замках не включают везде свет? Особенного сегодня, ведь гости, ведь кто-то может заблудиться, кто-то вроде маленькой семилетней меня.
Мы спустились по лестнице и свернули за угол, оказавшись возле открытых стеклянных дверей. Мальчишка потянул меня на улицу, позволяя, наконец, вдохнуть запах стриженой травы и услышать пение кузнечиков. Интересно, как далеко мы шли от основной площадки? Там играла музыка, здесь тишина. Там были люди, здесь только я и этот мальчик.
– Эй, – он резко повернулся, шагнув на меня, от чего я едва не упала. Мы стояли слишком близко, настолько, что можно было разглядеть даже в темноте черты лица друг друга. У него были большие глаза, густые ресницы и пухлые губы. Он не сводил с меня этих самых глаз, скользил по моему лицу, словно сканирует.
– Никому не говори, что слышала там, ясно? – произнес далеко не детской интонацией. Кажется, мы ровесники, кажется, я где-то видела его.
– Чего? – удивившись, выпрямила шею. Его галстук в полоску выглядел очень смешно: в подобных ходят дедушки, зачем на ребенка такое нацепили? Меня до жути раздражал этот галстук, и я невольно потянула ручонки к нему, накручивая ткань на пальцы.
– Что ты… – пробурчал, замечая, что мое внимание занял странный предмет одежды. Мальчишка оттолкнул меня, вырывая галстук. Он явно злился, а мне было смешно.
– Тебе не идет, – улыбнулась, поднимая на него глаза.
– Если ты кому-нибудь проболтаешься, демоны нагрянут ночью и сожрут тебя, поняла? – с угрозой кинул он.
– Демоны? – я невольно задумалась над его словами. – Мне уже семь, я не верю ни в каких демонов.
– Серьезно? – засмеялся мальчик, но как-то уж больно злобно.
– Ага.
– Тогда почему прежде, чем войти в новую комнату, ты стоишь у дверей так долго? Или обходишь по три круга?
В горле застрял ком. Я хлопала ресницами, облизывала пересохшие губы, но не могла и слова вымолвить.
Откуда он знает?
Об этом не знал никто, кроме нашей семьи. О моих дурацких страхах и маниакальной тяге к цифре три. Я старательно прятала навязчивую глупость, хотя женщина в белом халате, к который мы ходим один раз в неделю говорила обратное – не стоит смущаться своих странностей.
– Никому не говори, ясно? – повторил мальчишка. – Иначе демоны не дадут тебе пройти без заветного ритуала.
– Ты злой! – крикнула в сердцах, топнув ножкой. Скрестив руки на груди, я отвернулась. Если демоны и правда существуют, один из них стоит передо мной.
